Белая борьба на северо-западе России. Том 10

Однако выехать из Эстонии было не так просто. Эстонское правительство, не имея средств, требовало от Н.Н. передачи им всех средств, находящихся в Лондонском банке, переведенных адмиралом Колчаком на нужды Северо-Западной армии. Но хотя этот план эстонцев и был разрушен союзными миссиями, однако эстонское правительство настаивало на выдаче генералом Юденичем обязательства, что «все капиталы и имущество, где бы они ни находились, находящиеся сейчас и в будущем в его распоряжении, он обязан сдать эстонскому правительству сейчас и в будущем». Только по получении такого обязательства эстонское правительство обещало дать Н.Н. разрешение на выезд. Н.Н. категорически отказался дать такое обязательство. Это нахальство эстонского правительства очень поразило полковника Александера и его штаб.

Надо было найти выход и спасаться. Н.Н. убедил меня выехать одной в Финляндию, так как ему с капитаном Покотило будет удобнее самим найти возможность покинуть Эстонию. После долгих хлопот Совет министров дал мне право на выезд, и я переехала Финский залив.

Полковник Александер предложил Н.Н. быть готовым ежеминутно к отъезду. И действительно, благодаря его содействию Н.Н. был переправлен в Ригу с адъютантом в специальном поезде Английской миссии.

Неоценимую услугу оказал полковник Александер Н.Н., но за это его не поблагодарило его начальство…

* * *

В Латвии чины Английской миссии преподнесли Н.Н. чудный старинный кубок с выгравированным на нем гербом XVI века и надписью по-английски: «От некоторых офицеров Английской миссии в Прибалтике». Кубок этот хранится в Русском Военном музее в Сан-Франциско, США.

* * *

Будучи в Копенгагене, Н.Н. был принят Вдовствующей Императрицей Марией Феодоровной. Императрица много расспрашивала Н.Н. о его службе в армии и о Белом движении. При прощании Императрица выразила желание встретиться со мною. На другой день я представилась Императрице.

* * *

Будучи в Лондоне, Н.Н. считал себя туристом, почему и не делал никаких официальных визитов и отказался встретиться с репортерами, что их очень огорчило. Единственный, кому Н.Н. сделал визит, – это сэр Уинстон Черчилль, так как он единственный, кто старался помочь Белому движению и, видимо, предугадывал опасность коммунизма для всего мира.

Н.Н. не считал англичан союзниками, так как они были противниками восстановления России. Это не было в их интересах.

* * *

В Париже Н.Н. сделал визит русскому послу Сазонову. На вопрос Сазонова, почему не удалось наступление на Петроград со стороны Финляндии, Н.Н. ответил: «Благодаря вам». Сазонов вскочил удивленный. Н.Н. сказал: «Вы помешали моему соглашению с генералом Маннергеймом, который за содействие Белому движению требовал признания независимости Финляндии. Ведь мое обещание, которым генерал Маннергейм готов был удовлетвориться, не имело бы силы закона, а вы и в этом меня не поддержали».

* * *

В русском консульстве Н.Н. узнал от г-на Базили о крушении Южного фронта, о генерале Врангеле и его ответе на телеграмму Н.Н. с предложением в его распоряжение себя, остатков военных сил, материала и денежного фонда в Лондоне.

Там же Н.Н. узнал, что «Совет Послов» во главе со Львовым, куда вошел и Савинков, впоследствии перешедший к большевикам, потребовал, чтобы все остатки средств, ассигнованных вождям Белого движения, были переданы этому Совету и что посол Гулькевич, не сообщив ничего Н.Н. и не получив от Н.Н. указаний, сдал этому Совету остаток от фонда для Северо-Западной армии.

Через несколько лет направленной Н.Н. с письмом к этому Совету в Париже г-же Кальпш, обратившейся за помощью для устроенных ею в Эстонии госпиталей для русских изувеченных воинов, в этом Совете ответили, что денег у них больше не осталось, и на удивленный вопрос ее добавили: «Так между пальцами и разошлись».

* * *

Похоронен Н.Н. был с воинскими почестями и бесконечным количеством венков, сначала в Каннах в Нижней церкви, но потом я гроб его перевезла в Ниццу и похоронила на кладбище «Кокад». При похоронах Н.Н., как кавалера ордена Почетного легиона, полагалось воздание воинских почестей от Французской армии, но г-н Даладье, бывший тогда военным министром, запретил их. Да будет это на его совести… Военные французы, кавалеры этого ордена, были возмущены до глубины души таким запрещением.

Комментарии