«Белая чайка» или «Красный скорпион»

Убийца не мог знать, в каком направлении, в какой из омутов течение унесет труп его сообщника, и поэтому сообщил место встречи в записке весьма невнятно, в сущности, адресуя его только нам. Время было идеальным, место подходящим: один из омутов. Все это обеспечивало превосходное алиби. В самом деле? Кто бы мог заподозрить в нем, ни на секунду не появлявшемся в течение дня ни у одного из омутов, убийцу Дана Ионеску? Его единственное перемещение, причем на глазах у надежных свидетелей, — это четверть часа, посвященные спасанию Раду Стояна.

Всего одно перемещение за все время, и то, чтобы спасти, а не убить — вот его алиби… У «Белой чайки» Пауль Соран избавился от всякой опасности, всякой угрозы — сообщники уже не заговорят, так он считал. Оставалось лишь в последний раз доказать свою виртуозность, чтобы перейти в число жертв: организовать собственное убийство. Поэтому он и назначил сам себе встречу у колодца. Потом бросил один из ножей, запачкав его своей кровью, в кустарник, возле отеля, чтобы доказать невозможность саморанения. Легко ли было ранить самого себя, потом отнести нож к отелю и попутно позаботиться о том, чтобы привлечь к месту преступления своего спасителя, одевшись в белое и вызвав его подозрения еще в комнате, в разговоре с ним? И все же у колодца Пауль Соран исполнил более легкую роль по сравнению с тем, что пришлось делать Дану Ионеску в Бухаресте, — двойную, а не тройную роль. Он сам нанес себе рану, отчего рана и выглядела необычно. Ведь он взял в руку нож для удара, как нормально сделал бы это любой другой человек, но при этом положение его руки изменилось и рана получилась странной, как бы нанесенной новичком, который не умеет пользоваться ножом как оружием. Этот нож он бросил в колодец!

Теперь легко понять и объяснить выбор места встречи. Лишь для симуляции покушения, в расчете надежно запрятать использованное оружие, можно было выбрать подобное место встречи. А другое оружие, в кустах, оповещало о нападении и отводило от симулянта подозрения. Тройная мера предосторожности, рожденная безудержной фантазией… Одно только он не продумал и не учел — случайности. Бросившись на землю, Пауль Соран ударился о край колодца или о камень, и тут разразился дождь. Если бы Владимир Энеску не пошел за ним следом, само ранение в глазах всех превратилось бы даже не в самоубийство, а в поистине безупречное и не поддающееся раскрытию убийство, потому что оружие предстояло найти возле отеля и никому и в голову бы не пришло искать его в другом месте. Так он невольно стал бы исполнителем единственного, идеального с точки зрения техники убийства, когда-либо совершавшегося людьми…

В эту минуту в дверь постучали и незнакомый мужской голос позвал Тудора. Он выскользнул в коридор, но быстро вернулся. Серое от усталости лицо почти просветлело.

— Ну вот и недостающие игрушки… — объявил Тудор. — Не обижайтесь, — обратился он к сотрудникам, — вы и так достаточно покопались в грязи… и я попросил ваших местных коллег проверить колодец… Найден второй нож со следами крови Сорана и полотенце-простыня, измазанное фосфоресцирующей краской… Такая в избытке имеется в реквизите любого актера… Что же, возможно. Соран мог бы быть великим актером или мистификатором — если бы не оказался расчетливым убийцей… Друзей-сообщников своих он убрал из страха и алчности… Вознаграждение за взлом в Бухаресте… Кругленькая сумма… обнаружена у него в номере… Не успел спрятать…

— И все эти страсти из-за «Красного скорпиона»? — с невинным видом спросила Елена. — Что же будет теперь с этим «Скорпионом»?

— Вероятно, возвратится к Аваряну, — ответил Тудор. — Винченцо Петрини не смог его вывезти. Он был вынужден избавиться от колье при втором досмотре в порту. А так как при нем ничего не было обнаружено и из всех вещей, принадлежавших ему, лишь одна-единственная была оставлена ребятам из пансионата в качестве дара, только в ней мог быть скрыт «Красный скорпион», разумеется, обернутый в целлофан или резину. Итальянец выставил ребят на бутылку коньяка «Наполеон», едва не разорив их. Но судьба отомстила, и бутылка обошлась ему в целое состояние…

— Понял! — спохватился капитан Винтила, собираясь отправиться в пансионат за бутылкой коньяка.

— Но зачем Пауль Соран хотел выдать за преступника Владимира Энеску, произнеся свою прощальную фразу? — спросила Сильвия Костин, сверкнув глазами.