Белая чума

Советский Союз не объявил о новых «горячих» точках, однако данные спутниковых наблюдений, предоставленные Соединенными Штатами, говорили о новых вспышках Панического Огня в юго-восточном регионе, от Омска и почти до Семипалатинска – «во многих городах и деревнях явно видны пожары, однако Омск выглядит нетронутым».

– Так много новых эвфемизмов насилия, – пробормотал Гэннон. Он обвел взглядом стол, будто ища что-то или кого-то, кто здесь не присутствовал. – Неужели Безумец думает, что принесет мир и конец насилия?

Джон опустил взгляд на свои руки. «Стремление к миру никогда не было частью этого», – думал он. Было только страстное желание О'Нейла отомстить. Кто может отказать в этом человеку, потерявшему близких? Джон чувствовал себя как психиатр О'Нейла, понимая его, а не обвиняя и не оправдывая.

В маленькой записной книжке, где делались краткие заметки для рапорта в Дублин, Херити написал этой ночью: «Если О'Доннел – Безумец, то он, по-видимому, ошеломлен размахом несчастья. Знает ли он, как далеко распространится чума? Волнует ли его это? Никаких признаков раскаяния. Никаких указаний на нечистую совесть. Как может он не реагировать, если он О'Нейл?»

В середине передачи было телефонное интервью с доктором Дадли Викомб-Финчем, директором Хаддерсфилдского исследовательского центра в Англии. Викомб-Финч сообщал, что «нет никаких заметных продвижений в поисках вакцины», хотя имеются «многообещающие направления, о которых я надеюсь сообщить позже».

Когда диктор попросил его сравнить эту чуму с «аналогичными историческими катастрофами», Викомб-Финч сказал, что, по его мнению, подобные сравнения бесцельны, добавив:

– Такого массового уничтожения людей не было очень долгое время. Это уничтожение в совершенно новых масштабах, и влияние его на наших потомков – если нам достаточно повезет, и мы будем их иметь – не поддается полной оценке. В простых финансовых терминах – прецедента нет, нет ничего, с чем можно было бы сделать обоснованное сравнение. Что касается людей…

Здесь он просто разрыдался.

Би-би-си позволило этому некоторое время продолжаться, используя ситуацию для эффекта, затем диктор сказал:

– Спасибо, доктор. Мы полностью понимаем вашу реакцию и молим Бога, чтобы ваша глубокая и очевидная эмоциональная позиция лишь усилила вашу решимость в Хаддерсфилдском центре.

– Усилила вашу решимость! – фыркнул Херити голосом, хриплым от самогона. – Английские слезы помогут покончить с засухой.

– Как они только могут думать о финансовых расходах? – задал вопрос Гэннон.

Это была первая искра, близкая к гневу, которую Джон видел у этого человека.

– Игра между Богом и Маммоной была прекращена из-за того, что половина игроков покинула поле, – сказал Херити.

Джон взглянул на отца Майкла и заметил слезы, бегущие по его щекам. В свете лампы его клейменый лоб казался размытой красной полосой.

Диктор Би-би-си закончил передачу еще одной молитвой:

– Простим в сердцах наших все прошлые несправедливости и создадим мир, в котором человечество обретет подлинное братство и милосердие, к которому призывает нас каждая религия.

Эта молитва была передана благодаря любезности Буддийской Заморской миссии из Сан-Рафаэля, штат Калифорния.

Гэннон повернул ручку. Раздался щелчок, и радио замолчало.

– Мы должны экономить батарейки, – сказал он.

– Для чего? – спросил шурин, который говорил невнятно после выпитого. – Слушать эти дрянные новости? Зачем? В этом нет будущего!

34

Пришли чужие и стали учить нас своим манерам.

Они презирали нас за то, что мы такие, какие есть.

«Залив Галвэй», ирландская баллада

Меньше часа оставалось до делового обеда в малом зале при столовой Белого Дома, и президент Адам Прескотт знал, что у него нет ни малейшего намека на новый подход к их проблемам. Тем не менее, он должен был выглядеть уверенным и целеустремленным. Лидер должен вести за собой.

Он в одиночестве сидел в Овальном кабинете, и история этого места пронизывала все пространство вокруг него. Здесь принимались исторические решения, и что-то от этого, казалось, пропитало эти стены. Стол, находившийся перед ним, был подарен Резерфорду Б.Хейзу королевой Викторией. Картина над камином напротив, кисти Доминика Сера, изображала битву между «Благородным Ричардом» и «Сераписом». Джон Ф.Кеннеди любовался ею с того же самого места. Столик в простенке за ним был заказан и использовался Джеймсом Монро. Кресло под Прескоттом было частью того же заказа.

Прескотт чувствовал себя в кресле, как в тюрьме, его спина болела, несмотря на изысканную форму спинки, найденную Пьером-Антуаном Беланже.

На оправленной в зеленую кожу папке перед ним лежала стопка докладов, их ярлычки были раздвинуты так, чтобы он мог их прочесть и достать нужный документ. Он прочел их все, и они только увеличили его смятение.

«Информация, – думал он. – Какая от нее польза?»