Белая ель

Устыдившись своих мыслей, Аполка порывисто обняла подругу, та ответила недоуменным взглядом и улыбнулась. В черных глазах блеснули золотые искры, словно осенние листья на черной воде. В Сакаци про них с Барболкой говорят, что они, словно весна с осенью, одна цветами да птицами хороша, другая — вином да яблоками. Миклош любит весну, Пал — осень, и все счастливы.

— Не хочу домой, — призналась Аполка, — так бы и не уезжала.

— И не уедешь, — тряхнула кудрями сакацкая гица, — Пал говорит, Матяш… Свекор твой пишет, чтоб не спешили вы. Боится Лукача из Алати отпускать.

— И правильно делает, — Миклош вечно так, подкрадется, как кот, и прыгнет, — что мы в Агарии позабыли? Бабочек, так они и тут летают.

Любимый все помнит. Все! Старую акацию, ее признание, алую бабочку, нагадавшую им любовь... Аполка счастливо улыбнулась

— Я Барболке шаль вышила. Тебе нравится?

— Как же иначе? — Миклош поцеловал жене руку, — эти пальчики творят чудеса, но к такой шали нужны серьги. У тебя — серебряные лани, а гице нужны золотые лисицы! Аполка, подарим Барболке рубины?

— Не надо, — замотала головой подруга, — не люблю я золото.

— Эх, ты, пасечница! Тебе волю дай, ты в рябиновых бусах ходить станешь, — Миклош чмокнул жену в щеку, — пойду, отпишу отцу, что мы остаемся, и про серьги не забуду.

— Ты любишь рябину? — Аполка расправила шаль на плечах подруги, любуясь своей работой, — жаль, я не знала, а то бы вышила.

— Рябина людям в помощь выросла, — тихо сказала Барболка, — говорят, увидел в стародавние времена грозовой господарь девицу красоты неописуемой, сошел к ней с коня. Полюбили они друг друга, а в благодарность из крови ее девичьей и своего огня вырастил грозовик рябину, от того ее нечисть и боится.

— Я похожее про акацию слышала. И про розу кошачью, — призналась Аполка, — только не грозовой господарь это был, а весенние охотники. У нас в колодце статуи их спрятаны, только ты не говори никому. Знаешь, их ведь не всегда демонами считали.

— Да какие ж они демоны, охотники-то боговы? — всплеснула руками Барболка, — смерть они гонят, а как остановятся, всему конец придет, реки высохнут, леса высохнут, детишки родиться перестанут, ветер и тот умрет. Нет, нельзя им погоню бросать…

— Мне они снились, — зеленые глаза Аполки затуманились, — я тогда маленькой была. Они такие красивые, демоны не могут быть такими.

— Я тоже их видела, — кивнула Барболка и замолчала, вспоминая о чем-то своем, — знаешь, Аполка, а может не стоит вам здесь оставаться? Нехорошие тут у нас дела бывают, а ты чужая здесь, гадюку от ужа не отличишь…

2

Барболка давным-давно убежала по делам, а Миклош не вернулся, то ли заговорился с Палом, то ли еще что. К полуночи Аполка не сомневалась, что муж заночует в холостяцких спальнях. Дурачок боится, что не совладает с собой, и она снова понесет, вот и бывает у жены лишь в «пустые» дни. А вот она не прочь завести второго ребенка прямо сейчас.

Аполка давно поняла, что свекор и муж дядюшку Иоганна ненавидят и только и думают, чтоб отложиться, но молодую женщину пугалу не это, а то, что их могут разбить. Дед Матяша пробовал восстать, а до этого был еще какой-то Золтан Веселый, но Крион держал крепко. Мятежников казнили, раньше Аполка об этом не думала, но страх за любимого заставил замечать все, и не только замечать, но и думать. Миклош не просто так всю зиму в Сакаци с местными господарями проохотился, дядюшка не зря тащит их с Лукачем в Крион и свекор держит их в Черной Алати. Что-то готовится, но это безумие. Король сильнее, и он, если что, позовет на помощь церковь и гайифцев, а кто поможет алатам? Весенние охотники?

Жена наследника отложила нитки и иголку. Будь, что будет, но она скажет свекру, что он погубит себя и ничего не добьются. Миклош это тоже понимает, иначе откуда у него по утрам под глазами черные круги? Только в Алате не привыкли перечить отцам, но муж должен сказать «нет»! Ради их любви. И хватит оттягивать разговор!

Аполка надела зеленое, отороченное куницей платье, переплела волосы, вдела в уши серьги с танцующими на усыпанных изумрудами шарах ланями. Зеркало отразило юную женщину с очень серьезным лицом, на бледном лице блестели зеленые глаза, и, словно отвечая им, загадочно мерцали изумруды. Аполка и раньше знала, что красива, об этом говорили мать и Анна, пели менестрели, намекали знатные гости, но в Алате светлые глаза и волосы были чудом. Что ж, чем прекрасней и желанней жена, тем сильней в споре с отцом муж. Аполка нежно тронула обручальный браслет и вышла. Сакаци спал, только у ворот горели факелы да пылали четыре неизменных костра во дворе, отгоняя зимнее зло.