Белая гвардия Фридриха Эберта

«Большевизм протягивал руку всем озлобленным неудачникам, разжигая дремавшую ненависть, и другой рукой, гнойными пальцами, с трусливой поспешностью кутал в кровавую тряпку полуистлевший человеческий череп…»

Временное правительство Фридриха Эберта поначалу не имело авторитета ни среди правых, ни среди левых. Германское «советское движение» («Рэтебевегунг») открыто взяло курс на захват всей полноты государственной власти. С первых же дней Ноябрьской революции по всей Германии начали формироваться вооруженные отряды Красной гвардии, состоявшие преимущественно из бывших солдат (нацепивших красные кокарды вместо прежних черно-бело-красных имперских) и присоединившихся к ним гражданских лиц (сумевших избежать призыва в армию и в годы войны отсидеться в тылу!), щеголявших красными нарукавными повязками и кумачовыми бантами. Эти отряды именовались «Республиканской солдатской гвардией» («Републиканише зольдатенвер»). В Берлине они насчитывали 14 батальонов и официально подчинялись назначенному Фридрихом Эбертом губернатору Берлина социал-демократу Отто Вельсу. Хотя в их рядах числились преимущественно члены СДПГ (социал-демократы) и НСДПГ (более радикально настроенные «независимые социал-демократы», или «независимцы»), не считавшие Совет Народных Уполномоченных своим врагом №1, очень скоро тон в «зольдатенвере» стали задавать «спартаковцы», настроенные к СНУ откровенно враждебно. В противовес им СДПГ приступила к формированию «Республиканских охранных войск» («Републиканише шуцтруппе»), лояльных по отношению к Временному правительству.

12 декабря 1918 года правительство Фридриха Эберта, обеспокоенное наличием у населения сотен тысяч бесхозных «стволов», по согласованию с Верховным Руководством Вооруженных Сил, объявило о создании «Добровольного народного ополчения» («Фрейвиллиге фольксвер»), в состав которого планировало включить все существовавшие на тот момент вооруженные формирования. Но осуществлению этого плана воспротивились «спартаковцы», не желавшие лишаться своих ударных отрядов, необходимых им для вооруженного государственного переворота по ленинскому образцу. Наибольшая угроза Временному правительству Эберта исходила от прибывшей из балтийских портов и расквартированной в Берлине «Народной военно-морской дивизии» («Фольксмаринедивизион»), объявившей себя частью новой республиканской армии, но на деле проникнутой большевицким духом и постоянно затевавшей провокации и перестрелки с немногими верными Временному правительству армейскими и полицейскими частями. Легко предположить, в какую кровавую пропасть оказался бы ввергнутым весь мир, если бы советской Красной Армии удалось прорваться в охваченную беспорядками Германию через Польшу и, по ленинскому замыслу, «соединить русский серп с германским молотом». Казавшиеся в описываемое время поистине неисчерпаемыми людские ресурсы взнузданной товарищами Л. Д. Троцким и В. И. Лениным России и въевшиеся в плоть и кровь немецкого народа дисциплина и любовь к порядку, русский хлеб (отнятый большевицкими «продотрядами» у крестьян) и германская техника, поставленные на службу Коммунистическому Интернационалу, представляли реальную угрозу всем лучшим достижениям мировой цивилизации. Но на пути красного Молоха в Германии, как и в России, встали белые добровольцы.

Общее число добровольческих корпусов, частей и подразделений в самой Германии и на сопредельных территориях (Прибалтика, Австрия) в 1918-1921 годах превышало 2000. Разумеется, одно их перечисление заняло бы десятки страниц убористого текста и вышло бы далеко за рамки нашего очерка. Впрочем, о многих из этих «фрейкоров» не сохранилось почти никаких достоверных сведений (ни об их символике, ни об их численности, ни даже о фамилиях командиров). Это объяснялось, во-первых, тем, что белые добровольческие части чаще всего организовывались не «сверху», а «снизу», стихийно, по инициативе населения и фронтовиков, вернувшихся на родину и возмущенных творившимися там безобразиями; во-вторых, само веймарское правительство социал-демократических бонз, не сметенное красной волной большевизма только благодаря штыкам добровольцев, стальной щетиною прикрывших Шейдемана-Носке-Эберта и прочих германских «керенских», как бы стыдилось перед лицом «всего прогрессивного человечества», что было вынуждено принять помощь от «классово и идеологически чуждой» ему «реакционной военщины», и постаралось по возможности изгладить память о подвиге фрейкоровцев из памяти современников (не говоря уж о неблагодарном потомстве!).