Белая гвардия Фридриха Эберта

К началу октября «белое» латышское правительство Ульманиса имело под ружьем 38-тысячную армию, превосходно вооруженную и снабженную всем необходимым из английских и французских запасов в течение всего лета 1919 года Главнокомандующий войсками Антанты, французский маршал Фердинанд Фош, еще в своей ноте от 14 июля 1919 года потребовал от правительства Германии вывести из Прибалтики все германские войска, повторив свое требование в нотах от 2 и 24 августа. В ответ 24 августа 1919 года взбунтовалась добровольческая Железная дивизия (сформированная на основе упоминавшейся выше Железной бригады майора Бишофа), отказавшаяся возвращаться в Германию. Добровольцы потребовали от латвийского правительства Ульманиса выполнить свое обещание — предоставить германским добровольцам латвийское гражданство и землю для поселения в Латвии в качестве военных колонистов. На случай отказа командир Железной дивизии, майор Йозеф Бишоф, пригрозил новым наступлением на Ригу. В течение всего июля к нему поступали подкрепления — в частности, добровольческий корпус Дибича, 3-й гвардейский резервный полк, Баденский штурмовой батальон и др., общим числом около 20 000 штыков и сабель.

В августе 1919 года русские белогвардейские круги сформировали Западнорусское правительство во главе с бароном Людвигом Кноррингом в качестве премьер-министра. 21 сентября граф фон дер Гольц передал свои добровольческие части под начало Западнорусского правительства и Главнокомандующего его вооруженными силами в Прибалтике, князя П. М. Авалова (Бермондта).

С этого момента все германские добровольцы в Прибалтике стали носить на рукаве эмблему белой русской Западной Добровольческой армии — восьмиконечный православный крест из серебряного галуна (у офицеров) или из белого сукна (у нижних чинов), а на головных уборах — овальную русскую кокарду (немецкие добровольцы с грубоватым солдатским юмором называли ее за размер и форму «большая вошь», die grosse Laus). Некоторые из них, впрочем, продолжали носить на тульях фуражек, над русской кокардой (прикрепленной к околышу, на месте прежней «земельной кокарды»), свою прежнюю черно-бело-красную «имперскую» кокарду кайзеровской армии, которая в самой Германии к этому времени была уже запрещена и заменена новой черно-красно-золотой республиканской кокардой — так называемой «еврейской кокардой» цветов нового германского флага.

Подобно всем белым генералам, стоявшим за Единую и Неделимую Россию, князь Авалов ненавидел латышских, эстонских и литовских сепаратистов. К тому же он симпатизировал немцам, всегда игравшим в Прибалтике роль лояльных России «верных слуг царевых» и в этом смысле был солидарен с бывшим министром внутренних дел Российской Империи П. Н. Дурново, указывавшим в своей Записке, адресованной Святому Царю-Мученику Николаю II, на пагубные последствия для России разрыва «испытанных, если не дружественных, то добрососедских отношений с Германией», вопрошавшим: «… кто не видал русских людей, православных, до глубины души преданных русским государственным началам и, однако, всего в первом или во втором поколении происходящих от немецких выходцев?», и подчеркивавшим: «Слишком уж многочисленны те каналы, которыми за много лет мирного сожительства незримо соединены обе страны (Россия и Германия — В. А.),

чтобы коренные социальные потрясения, разыгравшиеся в одной из них, не отразились бы и на другой».

Белая русско-германская Западная Добровольческая армия князя Авалова насчитывала немногим более 50 000 штыков и сабель, 100 артиллерийских орудий, 600 пулеметов, 50 минометов и 120 аэропланов. Князь Авалов планировал наступление вдоль железнодорожной линии Рига-Москва. Однако «национальное» латышское правительство начало стягивать против него свои войска, в ультимативной форме потребовав признать независимость Латвии. Как сторонник единой и неделимой России, князь Авалов отказался и 1 октября 1919 года принял решение о наступлении на Ригу. Перед наступлением состоялись торжественный молебен в митавской русской гарнизонной церкви и военный парад. Непосредственный участник событий, немецкий офицер-фронтовик и русский белогвардеец, позднее ставший известным писателем, Эдвин Эрих Двингер, вспоминал об этом событии в своем автобиографическом романе «Последние рейтары»:

«… Вдоль всей Дворцовой улицы были выстроены русские войска. У церковных врат стояли в карауле двадцать георгиевских кавалеров. Богослужение началось уже давно, и протиснуться в храм было уже невозможно. Оттуда доносилось пение церковного хора, мощью и красотой не уступавшее органной музыке, но все заглушал могучий бас иеродиакона. Наконец, богомольцы вышли из церковных врат — нескончаемый поток сверкающих орденами фигур. Шагавший легкой поступью молодого человека граф фон дер Гольц в блестящей островерхой каске (пиккельгаубе — В. А.) мирного времени, многочисленные офицеры его штаба с малиновыми кантами на бриджах. „Как странно и скромно они смотрятся среди русских!“, — шепнул Реймерс Вольмейеру, стоявшему рядом.