Белая как снег

Швед сидел за рулем, уставившись перед собой. Он весь день был будто сам не свой. Может, опять проблемы с желудком? Миа не стала спрашивать, они ведь не так хорошо знакомы. Можно сказать, вообще не знакомы.

– Восемьдесят, – нетерпеливо напомнила Миа, направив оба указательных пальца вперед. – Нам ехать всего двенадцать километров, но с такой скоростью выходные наступят, пока мы доберемся. Как думаешь, получится прибавить газу до восьмидесяти?

– Чего? Восьмидесяти?

Спидометр показывал едва пятьдесят.

– Да, восемьдесят. Восемь ноль.

– А, по-моему, на указателе было тридцать.

– Да, но это было около школы, ограничение уже кончилось, можно наслаждаться дорогой. У тебя точно есть права?

– Что?

Он наконец повернулся к Мии, с легким раздражением, но быстро оттаял и улыбнулся. Впервые за сегодня.

– Ты такая забавная, Миа.

Скинув ботинки, она положила ноги на приборную панель.

– Да, не правда ли?

– Очень смешная. Но ты недалека от истины.

– Ты о чем?

Они проехали знак с изображением лося. Миа слышала, что эти таблички любят откручивать туристы и привозить домой в качестве сувениров. Для местных это, конечно, странно, но для приезжих они, наверное, как для нее знак с кенгуру.

– Ну, то, что ты сказала.

– Что сказала?

Патрик вздохнул.

– Врач рекомендовал надевать очки не только для работы за компьютером, но и за рулем.

– Что-что? И ты только сейчас это решил сказать?

– Ничего страшного, главное, ехать медленно.

– Как мило. И это твоя максимальная скорость?

– Нам же недалеко осталось.

– Это да.

Они проехали небольшую прогалину и снова оказались в густом лесу – Миа закрыла окно. Дорога сузилась еще сильнее, насколько это было вообще возможно, и внезапно асфальт закончился. Гравийная дорога встретила их машину фонтаном камешков с обеих сторон.

– Надо мне подписать твой гипс, – сказал Патрик, кивнув на ее руку.

– Мне больше нравится белый.

– Без буквы «W»?

Он криво улыбнулся.

– Было бы красиво.

Волна сонливости вдруг снова нахлынула на Мию, и ей пришлось открыть окно.

– Да что за хрень они кладут в эти таблетки?

– Тебе нехорошо?

– Накатывает периодами. Вроде все нормально, и внезапно опять накрывает.

– Похоже на препарат пролонгированного действия.

– А что это?

Настала очередь шведа посмеяться.

– Ты не знаешь, что это?

– Нет.

– Принимаешь одну таблетку, и она действует двадцать четыре часа. Постепенно выбрасывает дозы в организм.

– Чего-чего?

– Ты правда не знаешь, что это?

– Я не очень-то часто пью обезболивающие, последний раз, наверное, лет в двенадцать?

– А что тебе выписали?

– Какой-то анальгетик.

Миа сделала глоток воды и откинула голову на подголовник.

– Да-а. Удачи. Обычно в этих препаратах есть морфин. Сколько уже прошло времени с приема таблетки?

– Таблетки?

– Ну да.

– А если бы я выпила три?

Швед чуть не нажал на тормоз от удивления.

– Что?

– Ну, чисто теоретически.

В лесу снова показался просвет, на лицо Мие упали ласковые лучи солнца, и на нее снова накатила сонливость.

– Три штуки? Тебя ждет долгий день. Отдохни еще, Миа.

75

Мунк как раз выходил из леса, когда Фредрик Риис направился к нему по гравиевой дорожке, миновав белый дом.

– Что там?

– Наш преступник, без сомнений, – сказал Мунк, доставая из кармана пачку сигарет.

– Сто процентов?

– Все в точности так же. В хижине порножурналы. Мальчикам они, кажется, не понравились – они сожгли их на костре, но на стене остатки скотча.

– Боже мой, – пробормотал Риис. – И лимонад?

Мунк кивнул.

– Четыре или пять бутылок. Две на лестнице – вчера вечером же было тепло, да?

– В Осло да, но здесь? Не знаю.

– Думаю, здесь также, потому что они сидели на улице. Нежились на солнце. Может, там и уснули. Видимо, он увез их оттуда ночью. Ты ведь видел следы квадроцикла около сгоревший машины?

– О да, я их наизусть знаю.

– Хорошо, там есть узкая лесная тропинка, недалеко от той хижины. Скорее всего, он увез их той дорогой. Там, конечно, сухо, я следов не увидел, но ты сходи проверь.

– Пойду посмотрю, – сказал Риис и исчез в лесу.

Закурив. Мунк подошел к главному входу в дом.

Тот самый старик, о котором все говорили.

На маленькой табличке у двери фамилия Веннберг.

Веннберг

«W»?

Мунк заглянул в окно, но ничего особенно видно не было.

Его одернул грубый голос сзади.

– Извините, чем это вы тут занимаетесь?

Пожилой мужчина. Седеющие волосы. Темные искоса смотрящие на Мунка глаза. Подвернутые рукава рубашки, татуировки на руках. На поводке овчарка, явно не любившая чужих, как и хозяин.

– Мунк, отдел по расследованию убийств полиции Осло, – представился Мунк, показав удостоверение.

Старик изучил его и вернул.

– Что вам нужно?

Овчарка оскалила зубы.

– Это вы здесь живете?

Тот кивнул.

– Вы знаете, что здесь случилось?

Он медленно кивнул, положив руку на голову собаки, чтобы та села.

– Не удивлен.

Пройдя мимо Мунка, он поднялся по трясущейся металлической лестнице. Вставил ключ в замок и впустил собаку в дом.

– В каком смысле?

Старик закрыл за ней дверь и вернулся вниз.

– То, что и сказал. Рыжеволосого я не знаю, а вот Кевина – хорошо. Они давно живут у меня.

– Так? И вы, естественно, понятия не имеете, где находятся мальчики?

– Нет, не имею. Иначе бы я тут с вами не стоял.