Белая как снег

– Назваться начальником всего института, конечно, не совсем правильно, главный офис у нас в Тронхейме, но здесь тоже много сотрудников. Тридцать два человека, включая стипендиатов и всех остальных. Наша сфера работы – экология и многообразие природы лесов, гор, болот, культурного ландшафта, да всего, на самом деле. Вот здесь Даниэль, которого сейчас тут нет, работает над энтомологической таксономией. А тут работает Вибеке, она занимается наблюдением за наземной фауной. Арнт – ну, вы уже поняли, большинство наших ученых работают в полях и лесах – там наш дом, а не в тесных кабинетах. Он занимается наблюдением за насекомыми. Берит – обычно она сидит там – работает над очень интересным проектом про здоровье рыб – плотвы и мелкой форели в озерах с содержанием серы. НИЕ был учрежден Стортингом в тысяча девятьсот восемьдесят восьмом году, тем самым закончив долгий процесс разделения науки и управленческого аппарата. Наконец ученых отделили от Министерства по охране окружающей среды. Примерно как религию от государства. Нельзя же, чтобы министерство руководило исследованиями. Наука должна быть свободной, правда? Возьмем, к примеру, искусственно выращенную семгу… Эта крайне важная отрасль для экономики страны, верно? Но полезна ли такая рыба? Для окружающей среды? Для людей? Нельзя допустить, чтоб государство занималось управлением наукой, руководствуясь лишь экономической выгодой. Нет, наши…

Это было действительно интересно, но Миа остановила ее. Создавалось впечатление, что увлеченный ученый забыла, зачем пришла сюда.

– А что насчет нашей лисы? – напомнила Миа, аккуратно похлопав по своей сумке.

– О, точно, извините, – сказала Добров, наконец стерев пятно от йогурта с щеки. – Хорошо бы с нами был Ларс, он лучше всего в этом разбирается, но он сейчас в Лиллехаммере. Как вы понимаете, нас распределяют по разным местам. Ларс помечает зверей в восточной части Норвегии, в основном этим занимается Высшая школа Лиллехаммера. А управление рабочим процессом по большей части происходит отсюда, я же начальник, так что кое-что знаю.

Улыбнувшись, она провела Мию в маленькую переговорную.

– У вас же есть с собой фотографии?

Миа села за стол и достала снимки из сумки.

– Речь об этой дикой лисице, – сказала она, подвинув снимок через стол. – Видите, у нее на ухе есть следы отметки, и я подумала, что…

– Хм-м-м, точно, точно. Здесь должен был быть Вильфред, понимаете.

Женщина снова улыбнулась ей.

– Так? А Вильфред – это?..

В дверном проеме показался мужчина в клетчатой фланелевой рубашке и с торчащими во все стороны волосами.

– У нас же сегодня должна быть встреча.

– Нет, ее перенесли на следующую неделю. Уттару пришлось поехать в Вадсё.

– Вадсё? Я же пришел в офис только за этим.

– Разве тебе не сообщили? – улыбнулась Добров.

– Нет. Как всегда. Если бы только кто-то…

Мужчина расстроенно забормотал, покачал головой и ушел.

– На чем мы остановились?

– Вы сказали что-то про Вильфреда…

– Да, точно, – улыбнулась Добров. – Один из наших самых талантливых докторантов. Он очень любит лис. Я бы с удовольствием предложила ему постоянную работу, но на его пути встала любовь, увы. Сейчас он уехал в Австралию. Да, бывает и так.

– Хорошо, но вы думаете?..

Миа снова показала пальцем на фотографию, на этот раз чуть решительнее.

– Да, здесь явно была метка, – согласилась Добров, прищурившись из-под толстых линз очков. – Довольно странно.

– Почему?

– Ну, мы больше таких меток не делаем.

– Каких именно?

– Таких пассивных. На лисах уж точно. Прошлой осенью мы получили новые датчики. Вот такие…

Она провела рукой по шее.

– Ошейники. С датчиками GPS. Для животных они лучше подходят, да и для нас тоже – можно повсеместно следить за их передвижением. За каждым шагом. Мы в любой момент видим на компьютере их местоположение. Потрясающе, правда? Эта новая технология.

– Вы сказали… пассивные метки?

– Существует много разных видов меток, – начала Добров, ее голос приобрел интонацию учителя. – Ножные кольца – такие мы ставим птицам. Раньше использовали радиодатчики, их вживляли в живот бедным животным. Мы нашли двух погибших от этого бурых медведей – импланты впитали влагу и заржавели, в батарейках случилось короткое замыкание. Трагедия. Так что их мы перестали использовать. Мы хотели…

– Вернемся к пассивным, – осторожно кашлянула Миа. – Как на этой картинке. Правильно я понимаю, что вы не знаете, где находилась эта лиса?

– Да. Чтобы узнать это, нам нужен ошейник. К сожалению.

– А вы надеваете ошейники рыжей лисице?

– Да, начали год назад. Довольно странно, на самом деле…

– Значит, эту лису пометили раньше. Раньше, чем год назад?

– Думаю, да.

– Пассивно?

– Да.

– Получается, мы не сможем выяснить, где была эта лиса?

– Если это наша, то Восточная Норвегия. Если чья-то еще, то она может быть откуда угодно. Из Швеции, например. Мы много с ними сотрудничаем.

– О’кей, спасибо за помощь, – сказала Миа и, пытаясь скрыть разочарование, засунула фотографии в сумку.

Выйдя на улицу, она уже собралась сесть в машину, как у нее зазвонил телефон. На дисплее высветился незнакомый номер.

– Миа слушает.

– Алло?