Белая карта

- Доложил, вашблародь, командир сейчас выходят!

- Четверо фалрепных на правую!

Первым появляется старший офицер. Он выходит на верхнюю площадку трапа взглянуть на гребцов. Дело серьезное - к адмиральскому кораблю идти. Там уж все на заметку возьмут.

- Фуражки поправить!… Грести враз. Наваливаться как один. Ты уж присмотри, Фролов! - говорит он загорелому квартирмейстеру, сидящему загребным.

- Не сумлевайтесь, вашсокродь, в чистом виде!

Колчак слегка уязвлен тем, что староф, как бы не доверяя ему, сам изучает гребцов и вельбот. Но с адмиралом шутки плохи. Командир и тот идет к нему на инструктаж с поджатым хвостом, и это не скрыть никакими молодецкими покриками.

Едва в дверях рубки возникает грузная фигура командира крейсера, как вахтенный начальник гаркает, что есть мочи:

- Смирно! Свистать фалрепных!!

Командир после контузии турецкой гранатой глуховат и всегда недоволен, что «командуют шепотом». Мичман Колчак, взяв под козырек, становится в затылок старшему офицеру, пожирая глазами, как положено, приближающегося командира. Как бы хотелось видеть в нем бравого морского волка. Но… Мичман Колчак обещает себе, что у него ни в какие лета не будет такого отвислого живота, такой свалявшейся бороды, хоть и подбритой по щекам по случаю визита на адмиральский корабль.

Это всем известный храбрец боев на Дунае тогдашний лейтенант, а ныне капитан 1 ранга Ш. По корабельному прозвищу Шабля. Ко всем прочим физическим недостаткам Шабля отчаянно шепелявит, но самое печальное то, что он не умеет держать себя с офицерами, то сбиваясь на явное амикошонство, то самодурно вмешиваясь в ход простейших событий. Сегодня Шабля встал в проникновенном расположении духа, поскольку пребывал в полной неизвестности причин адмиральского вызова. Всякий раз ему мнится, что флагман вот-вот объявят приказ о его увольнении в запас, ибо он давно уже выслужил все мыслимые для его чина сроки.

- Не беспокойтесь, господа! - Бросает он грустную и ласковую улыбку встречающим его офицерам. - Я сам… Я сам…

Вельбот ощутимо проседает под его тяжестью. Шабля снимает парадную треуголку и осеняет себя крестным знамением.

- С Богом! - Командует он.

Первый же взмах шести длинных весел выносит вельбот на добрую сажень от трапа, затем вторую, третью… И р-раз, и-два… Остроносое суденышко набирает скорость под дружные удары отборных гребцов-молодцов - гордости старшего офицера. Мичман Колчак, заглядевшись на красивую греблю, быстро спохватывается:

- Горнист! Захождение!

Печально-певучий медный глас величаво плывет над рейдом, будто крейсер прощается со своим повелителем.

После того, как гребцы зашабашили веслами у борта адмиральского броненосца, жизнь на крейсере снова вернулась в рабочую колею. Вахтенный офицер в должном порядке распорядился отправкой гребного катера с брезентами, чехлами, матами, ведрами и щетками на песчаный пляж.

- Матвиенко! - Крикнул Колчак старшине шлюпки. - Набери песочка -мелкого - сам знаешь для чего.

Матвиенко знал - для командирского кота, чтоб он утоп, прохвост гадливый! Сколько ж из-за него, подлеца, палубу перелопачивать приходилось. Шабля не прощал и малейшего пятнышка на палубе. В несвежей сорочке мог выйти на люди, но палуба на «Рюрике» всегда отливала ровной матовой поверхностью в цвет яичного желтка.

- Ваше благородие, разрешите обратиться? - за спиной мичмана стоял с поднятой к уху ладонью баталер Прошин.

- Обращайся. - Весело откликнулся Колчак.

- Так что насчет провизии, дозвольте спросить. Будет ли шестерка на берег?

Мичман чуть не хлопнул себя по лбу: Боже, какой верблюд! Про песочек для кота вспомнил, а про провизию… Ведь старшой просил непременно пораньше, а сейчас уже - страшно на часы глянуть - одиннадцатый час!

Вполголоса - вахтенному:

- Свистать на шестерку, артельщиков и буфетчиков наверх - к левому трапу.

Авось, староф не заметит. Но вахтенный унтер-офицер после посвиста дудки, как нарочно, заорал с дурацким рвением:

- Ар-р-ртельщики, буфетчики, ходи к левому тр-р-рапу!

«Ну, что ж ты так орешь?!» - Поморщился мичман. Но было уже поздно. Старший офицер быстро зашагал к нему.

- Александр Васильевич, что это значит? Ты только сейчас посылаешь шестерку?

- Виноват, Николай Александрович! Упустил из виду…

- Упускают бабы белье в проруби!… - Острая бородка старшего офицера задрожала от негодования. Он резко перешел на «вы»:

- Не так уж много я вам поручал, чтобы забывать элементарные вещи! Это не прихоть и не каприз: сейчас они попадут в обеденный перерыв и будут шляться по городу. А потом пойдут толки, что у меня распущены люди. Понимаете, не у вас, и не у командира, а у меня, старшего офицера?!

От дальнейшего разноса Колчака спасает возглас сигнальщика:

- Вашесокродь, командир отвалили от адмирала!

Надо немедленно отзываться, надо править службу, как бы не снедал его гневным взглядом староф.

- Горнист - наверх! - Горестным голосом командует мичман. - Четверо фалрепных - на правую!

Хорошо Матисену, его вахта проходит под сенью ночи. Можно даже закурить в рубке, пряча огонек папиросы. А тут все утро в режиме чеховской Каштанки.