Белая карта

РУКОЮ ОЧЕВИДЦА. (Генерал-лейтенант Данилов[8]): «Император Николай встречал лиц, являвшихся к нему, хотя и сдержанно, но очень приветливо. Он говорил не спеша, негромким, приятным грудным голосом, обдумывая каждую свою фразу, отчего иногда получались почти неловкие паузы, которые можно было даже принять за отсутствие дальнейших тем для продолжения разговора. Впрочем, эти паузы могли находить себе объяснение и в некоторой застенчивости и внутренней неуверенности в себе. Эти черты Государя выявлялись и наружно - нервным подергиванием плеч, потиранием рук и излишне частым покашливанием, сопровождавшимся затем безотчетным разглаживанием рукою бороды и усов. В речи Императора Николая слышался едва уловимый иностранный акцент, становившийся более заметным при произношении им слов с русской буквой «ять».

…Высочайше утвержденная директива Черноморскому флоту состояла в следующем:

1. Уничтожение или заблокирование в Босфоре турецко-германского флота.

2. Борьба с подводными лодками противника на Черном море.

3. Подготовка десантной операции в тыл турецкой армии в районе Самсуна.

4. Содействие Кавказской армии подвозом продовольствия и снабжения морем из Новороссийска и Батума в Трапезунд.

5. Содействие юго-западному фронту подвозом хлеба из Хорлы и Скадовска и угля из Мариуполя в Одессу.

6. Подготовка к овладению Босфором. Для этой цели развитие способности боевого и транспортного флотов одновременно поднять и высадить десант в составе трехдивизионного корпуса.

7. Иметь в готовности для сбора в двухнедельный срок транспорты для посадки и перевозки двух пехотных дивизий с артиллерийской бригадой».

Два последних пункта этого плана занимали мысли Колчака больше всего…

* * *

Тепло распрощавшись с Бубновым Колчак и Смирнов отправились из Могилева в Севастополь более чем воодушевленные.

На перроне киевского вокзала адмирал заметил знакомый силуэт. Анна?! Обознался… Но как похожа издали. Тимирева мерещилась ему повсюду. Когда Смирнов выходил курить в тамбур, он доставал портрет Анны в русском наряде и пытался оживить ее глазами. И эта женщина сказала ему - «да»!

Боже, как она молода! Он пересчитывал ее годы и свои - выходило, что она могла годиться ему в дочери. Неужели он так стар? Нет, это просто она так молода - 23 года. Ведь вышла же она за Сергея, ничтоже сумняшеся, что кто-то скажет - «неравный брак».

Капризная, упрямая,

Вы сотканы из роз.

Я старше вас, дитя мое,

стыжусь своих я слез.

Капризная, упрямая,

о как я вас люблю!

Последняя весна моя,

Я об одном молю

Уйдите, уйдите, уйдите.

Вы шепчите таинственно:

«Мой юноша седой,

Вы у меня единственный,

Один лишь вы такой…»

Но лаской околдованный

Я сам себя бужу,

И осенью окованный

Сейчас я вам твержу:

Не лгите, не лгите, не лгите…

Он вспоминал все слова, которые они успели сказать друг другу в Катринентале. Порой, сладко кружилась голова - она прошептала ему эти три немыслимых, три заветных слова - «я вас люблю». Чего же еще желать? Только одного - скорейшей встречи. Когда-то она еще будет…

В свои сорок два адмирал знал толк в женщинах. Т а к а я встретилась ему впервые. К ее ногам стоило швырнуть ключи от Босфора!

В Севастополь он летел на крыльях любви и будущего подвига - влюбленный и вдохновленный. Именно в таком состоянии души и вершатся великие деяния. Он возьмет Босфор!

«На Бос-фор! - Стучали колеса. - На Бос-фор! На Бос-фор!»

ЗАПЕРЕТЬ ВРАТА ЦАРЬ-ГРАДА

Севастополь. Лето 1916 года

Пока поезд, пройдя предпоследний - инкерманский - тоннель, огибал Северную бухту, адмирал жадно вглядывался из окна в корабли, стоявшие на якорных бочках и у стенок. Это были его корабли. Это с ними ему идти на приступ главного дела жизни и главной цели России в этой войне - на Босфор. Ближе всех к нему высилась стройная серая громадина новейшего дредноута - «Императрицы Марии». Из огромных труб курился бурый дымок - корабль стоял под парами, будто поджидал нового комфлота для того, чтобы немедленно выйти в море…

Севастополь встретил нового командующего флотом вице-адмирала Александра Колчака летним зноем, пронзительной синевой безмятежного, совсем невоенного моря и… секретным донесением морской разведки о выходе германского крейсера «Бреслау» из Босфора на обстрел кавказского побережья. Колчак приказал поднять свой флаг на линкоре «Императрица Мария» и немедленно вышел в море на пересечку вероятного курса вражеского рейдера.

Это было сделано по-макаровски!

В четыре часа дня корабли обнаружили друг друга на встречных курсах.

Первый же залп «Императрицы Марии» взметнул водяные столбы в опасной близости от «Бреслау». Не дожидаясь накрытия линкоровских двенадцатидюймовок, крейсер выпустил дымовую завесу, лег на обратный курс и, пользуясь преимуществом хода, на всех парах ринулся к Босфору,

Так состоялось представление флоту нового командующего. По ритуалу же полагался торжественный обход кораблей, стоящих на якоре посреди Северной бухты.