Белая карта

История адмирала Нельсона и леди Гамильтон? Красивая рыцарская сказка?

Нет, едва не состоявшаяся быль…

Так или иначе, но Анна Васильевна стала для Колчака той «заветной звездой», которая осенила самые трудные годы его жизни и которая готова была разделить с ним и его страшную участь. Но судьба распорядилась иначе…

Впрочем, рассказ об этой замечательной женщине впереди.

«Буду утром со „Славой“. Колчак»

Военное море – особое море. Где бы не находился твой корабль, он и ты на нем, может в любой точке этого взволнованного, мерно дышащего простора обрести свой вечный покой. Под его могильным покровом уже упокоились сотни кораблей и тысячи моряков, а среди них и многие твои товарищи.

Колчак не мог не думать этом, как не мог и не гнать подобные мысли прочь. Они уходили с горизонта разума в темную глубь подкорки, напрягая нервы и обостряя чувства.

Капитана 1 ранга Колчака убивала узость поставленной ему задачи – оборона Финского залива. Это при том, что окно в Европу, прорубленное Петром на Балтике, давно уже превратилось в распахнутые ворота от Ботники до Полангена, от финско-шведской границы в лапландском приполярье до литовского штранда.

Он рвался в бой к берегам Германии. Но его определили в Рижскую заводь. Именно там обрел он заветный «белый крестик».

* * *

– Кому и как о вас доложить, ваше благородие? – Осведомился вестовой, преграждая незнакомому офицеру путь в каюту хозяина – час для визитов был вовсе неурочный. Капитан 1 ранга Колчак только прилег, благо стрелки часов ушли далеко заполночь. Правда, время военное…

– Доложи Александру Васильевичу, что прибыл командир миноносца «Лейтенант Бураков». Имею пакет от начальника службы связи адмирала Непенина.

Вестовой заглянул в полутьму каюты и вскоре вернулся обратно.

– Проходьте.

Колчак встретил посланца по-свойски – в наброшенном кителе.

Козырнув, лейтенант передал небольшой сверток. Вскрыв плотную бумагу, Колчак обнаружил замшевый футлярчик, в котором обычно дарят драгоценности, а в нем – белый крестик ордена Святого Георгия. Эмаль его была слегка исцарапана – ношен крестик был и немало…

– Что это?

– Адриан Иванович с себя снял. – Пояснил командир миноносца. – Как только императорский рескрипт прочитал. Велел немедля вам передать.

– Мне?! – Опешил Колчак. – За что?

«За Рижский залив!» – мог бы ответить лейтенант, но он деликатно промолчал.

Капитан 1 ранга Колчак застегнул мундир на все пуговицы и перекрестился – сначала на икону Спасителя, потом на крест Святого Георгия.

Рижский залив. Сентябрь 1915 года

РУКОЮ ОЧЕВИДЦА: «4 сентября начальник Минной дивизии контр-адмирал Трухачев… вывихнул руку, оступившись и упав на сходне, – писал в «Воспоминаниях морского офицера С. Тимирев, – и временно вместо него был назначен Колчак, который оставался в должности вплоть до выздоровления Трухачева – до 11 ноября. Несмотря на кратковременности пребывания в должности Колчак успел развить самым плодотворным образом свою кипучую энергию. Он был создан для службы на миноносцах, это была его стихия. Колчак неоднократно говорил своим друзьям, что венцом его желаний всегда было получить в командование Минную дивизию: он чувствовал, что там он будет на месте, и о большем не мечтал. Его оперативные замыслы, связанные с миноносцами, всегда были неожиданны, смелы и рискованны, но в то же время ему всегда сопутствовало счастье; однако, это не было слепое счастье, а своего рода предвидение, основанное на охотничьей верности глаза и привычке к успеху. Его молниеносные налеты на неприятельские транспорты в шведских водах, атаки на неприятельские миноносцы, самые смелые постановки мин под носом немцев можно было сравнить с лихими кавалерийскими набегами или атаками. В конце концов, за целый ряд подвигов, которые трудно было подвести под какие-либо "статуты," Колчак по Высочайшему повелению, помимо Георгиевской Думы, был награжден орденом Св. Георгия; очевидно, трудно было найти офицера, более достойного этой награды».

В сентябре 1915 года Колчак вступил в командование Минной дивизией и всеми морскими силами в Рижском заливе – единственным военном театре на Балтике, на котором кайзеровские адмиралы пытались дать решающее сражение русскому флоту. Ботника не в счет. Вход в Финский залив надежно прикрывался Центральной артиллерийско-минной позицией, а вот Рижский залив был той самой дверью, что вела на «черную лестницу» в Моонзундский пролив, в тыл главного морского щита.