Белая книга: свидетельства, факты, документы

«По всему получается, что по меньшей мере было три Исаака Шмидта, которого забирали из одного и того же морга разные люди в разные дни и часы. Необъяснимых вещей в этой страшной истории много. Приведу пример. Один документ («ляйхенпас») о вывозе тела из морга датирован 24 сентября 1974 г. По целому ряду причин я считаю, что, возможно, погребен мой отец в общей могиле бедняков во Фрайсинге или глава похоронной фирмы Денк, связанный с сионистами, продал тело Шмидта в анатомический институт. Вот почему сионисты из «Культурсгемайнде», прикрываясь религиозным законом, отказывают мне в разрешении вскрыть могилу на еврейском кладбище. Вот почему не дает санкцию на вскрытие могилы и прокурор. Ведь не могут же они позволить допустить вскрытие места захоронения, чтобы тут же расписаться в содеянном преступлении! Поскольку у меня нет надежды на местную криминальную полицию, я обращалась в печать — в газеты «Бильд», «Нойе ревью», журнал «Квик», но безрезультатно, потому что эти печатные органы находятся в руках сионистов. Я обращалась в Комиссию прав человека в Страсбурге. Они прислали смехотворный ответ, а именно, что, мол, не понимают русский язык, что у них есть «любые переводчики, кроме русского». Я сохранила ответы этих органов. И могу смело сказать: «Да, вот он, фашизм наших дней! Мой отец не был сионистом. Он их не устраивал. И за это зверье растерзало его. Вот с чем нам надо бороться».

Уволен за инакомыслие

В 1976 году в Советское посольство в ФРГ обратился бывший советский гражданин Юрий Павловский. Он эмигрировал из СССР в 1972 году, несколько лет работал переводчиком на радиостанции «Немецкая волна». Павловский сообщил, что сейчас он уволен с работы. Его выгнали, по его словам, за одно лишь намерение публично выступить с критикой своего руководства. Ни одна общественная инстанция Запада не пожелала опубликовать его протест, не говоря уже о том, чтобы его поддержать.

Ряд своих записей Ю. Павловский передал для публикации в Советском Союзе.

Из СССР я выехал с израильской визой, но в Израиль не поехал: и потому, что по отцу я русский, и потому, что по религии христианин. В Вене я встречался с эмигрантами, бежавшими из Израиля. Один из них сказал мне, что 90 процентов бывших советских граждан, попавших в Израиль, хотели бы оттуда уехать, но сделать это очень трудно из-за долгов. Другой эмигрант говорил о невыносимой атмосфере идеологического фанатизма в Израиле.

Многие семьи, опрометчиво выехавшие в Израиль и оказавшиеся теперь в Вене, живут в ожидании возможности вернуться в СССР.

Когда меня уволили, я пытался устроиться хоть уборщиком где-нибудь в больнице. Это оказалось невозможным. В стране — миллион безработных своих граждан.

Если эмигрант с израильской визой не едет в Израиль, то гражданства в иных странах Запада он не получает и вообще никакого надежного паспорта не имеет — даже так называемого «нансенского». А это означает для него массу трудностей. Один иммигрант-биолог, живущий в Англии, сообщил мне, что в паспорте его жены проставлен штемпель, запрещающий ей работать в течение пяти лет. Ему самому позволили работать по профессии лишь в виде исключения из правила, да и то после 19 месяцев бесплатной работы. Каждый год он вынужден продлять свое право на жительство, и каждый год ему могут в этом отказать из-за безработицы в стране.