Белая кобра

— Показывай, — распорядился странный гость.

Когда хозяин показал ему темный чуланчик, Юлдашев приказал зайти туда водителю и медсестре, связал их и запер снаружи.

— А у тебя есть комната, в которой нет окон, и которая запирается изнутри? — спросил он хозяина.

— Есть, — совсем растерялся Арташес.

— Веди. Там будем делать операцию.

— Но ведь там…

— Замолчи, твой лимит выступлений использован. Будешь делать то, что я скажу. Оперируешь в той комнате, где нет окон, я могу потерять сознание, так что мне будет спокойней, если мы с тобой будем заперты.

— Но я могу…

— Ты ничего не можешь, ты ничего не сделаешь со мной. Ты — трус. Пошли.

Хирург, окончательно растерянный, пошел впереди майора.

Операцию Юлдашев приказал делать, не усыпляя его.

— Будет дикая боль! — возмутился Арташес. — Ты не выдержишь! Простая заморозка не поможет.

— Делай, что я говорю, — распорядился майор. — Это моя боль. Будем считать, что я — мазохист. Давай, доставь мне удовольствие.

И к великому удивлению хирурга майор вытерпел все время, что тот чистил ему глазную впадину, хотя боль была действительно дикой. Один раз, на совсем короткий промежуток, он впал в беспамятство, остальное время сидел с широко открытым глазам, зрачок которого буквально вопил о безумной боли.

Закончив с глазной впадиной, наложив швы, Арташес наложил швы ещё на три рваные раны: на плече, на груди и на бедре. Когда он закончил, Юлдашев спросил, с трудом расцепив зубы:

— У тебя коньяк есть?

— Есть, — кивнул измученный непривычной операцией Арташес.

— Давай, неси. Стакан.

Майор выпил стакан коньяка, выцедив его сквозь зубы до дна, поставил стакан на стол и пошел к выходу. Возле двери он обернулся, и сказал, протянув руку:

— Совсем забыл! Ключи.

— Какие ключи?!

— Ты что, хочешь сказать, что такой уважаемый человек не имеет машины? Не поверю! Ключи давай.

Арташес достал из кармана ключи и отдал. После операции он не спорил с Юлдашевым. Он понял, что этот человек может все. И способен на все.

— Если останусь жив, заплачу, — повернулся к нему Юлдашев. — С лихвой заплачу, удивишься. Если не буду жив, не заплачу. Хотя, я уже заплатил вам всем.

— Это когда же? — не удержался хозяин дома.

— По всем законам я должен был вас всех убить. Я оставил вас жить. С милицией сумеешь объясниться, скажешь, ворвался и прочее. С этими, в чулане, договоришься. Водила клюнет, у него самого рыло в пуху, а вот медсестра может поупрямиться, но сами разберетесь.

И он вышел из квартиры, спустился во двор, обогнул «скорую», быстро подошел к новенькой «тойоте» Арташеса, и выехал со двора.

Ехал он, по дороге с трудом приходя в себя. В каждой клеточке у него сидела и орала в голос боль. Он успокаивал её, как мог, уговаривал, как ребенка. Запищал вызов радиотелефона, майор с удивлением нащупал его в кармане и достал.

— Каракурт? — заворковал в трубке голос. — Ты интересовался товаром, тут такое дело: возле киношки «Мир», за кинотеатром «Россия», нашли двух мертвых парней, ещё одну деваху нашли в подворотне, возле цирка. Говорят, ещё есть жертвы…

— Какое мне дело до жмуриков? — собрался отключиться Юлдашев.

— Прямое, Каракурт, прямое, — ворковал голос. — Товар выплыл. Это результаты. Пустили товар в народ. Ты понял?!

— Кто говорит, и что тебе нужно?! — опомнился Юлдашев, только сейчас сообразив, что не знает с кем говорит, голос был незнакомый.

— Мне нужно, чтобы ты так же, как выпустил, так же и убрал товар. Ты понял? Иначе ты труп. Еще хотя бы в одном месте повторится, все.

— Кто говорит? — повторил Юлдашев.

— Ты подумай сам, — брезгливо ответил ему голос. — Ты же умный, вот и догадайся.

Собеседник Юлдашева отключился от связи. Майор выругался и стал вызывать своих людей, собирая последних бойцов.

Глава тридцать девятая

Слоник и его новый партнер Патефон ушли с места торгов до того, как пошел слух о погибших нарках. Сначала это были глухие сплетни, не выходящие из обычного для этого круга о смерти из-за передозировки. Но прошло немного времени, слухи множились, количество пострадавших в устах молвы разрасталось, тем более, что этому способствовал воспаленный разум многих клиентов, которые, распуская и поддерживая слухи о гибели товарищей по несчастью, не прочь были преувеличить, рассчитывая в этой сумятице надавить на продавцов и сбить цены, продавить рынок.

Все это получило неожиданное подтверждение, когда пришли предупреждения солидным дилерам, которые стали исчезать со сквера, оставляя розничных торговцев выкручиваться на свой страх и риск. Исчезновение дилеров было лучшим подтверждением того, что дело на рынке принимает нешуточный поворот.

И сразу же возник упорный слух о травленом товаре. И почти сразу же все торгаши вспомнили про то, как сбрасывали товар Патефон и Слоник.

Вскоре в толпе были замечены оперы из ближнего отделения, и люди с Петровки, остатки продавцов, понимая нешуточность событий и не желая светиться в этих делах, сворачивали торговлю и расходились.