Белая королева

— Она держится очень неплохо, — призналась я. — Маргарита прекрасно помнит, и я помню, как она проплывала на роскошно убранном барке мимо окон моего убежища, где я вынуждена была скрываться, когда она наслаждалась мгновениями своей славы. Однако сейчас она знает, как знаю и я, что сила на моей стороне и власть в моих руках. Обе мы об этом не забываем. Мы ведь не мужчины — хлопать друг друга по спине и после битвы говорить: «Не держи на меня зла!» Но мы понимаем, что наш мир переменился, а значит, и мы тоже должны меняться, так что она ни разу ни словом, ни взглядом не дала мне понять: ее заветная мечта — чтобы Генрих Тюдор, ее любимый сын, был признан наследником ланкастерского трона. И ни разу даже не намекнула, будто считает, что ее сын более достоин стать королем, чем наш Малыш, наследник трона Йорков.

— А я, кстати, и пришел по поводу Малыша, — сообщил Эдуард. — Хотя ты, по-моему, и сама хотела мне что-то сказать, верно?

Я сделала вид, что удивлена, и, широко раскрыв глаза, с улыбкой спросила:

— Вот как? И что же, по-твоему, я должна тебе сказать?

Эдуард усмехнулся и, сдернув подушку с резного ларя, служившего также скамьей, кинул ее на пол и уселся рядом со мной. Подушка, набитая свежим сеном, пахла мятой.

— Ты что же, думаешь, я слепой или просто ничего не понимаю?

— Ни то ни другое, господин мой, — игриво отозвалась я. — Как я могу так думать?

— Все то время, что мы знакомы, ты всегда сидела так, как учила тебя мать: спина совершенно прямая, ноги вместе, руки спокойно лежат на коленях или на подлокотниках кресла. Разве я не прав? Ведь именно она научила тебя сидеть как истинная королева. Словно всегда знала, что тебе предназначен трон.

Я улыбнулась.

— Ты прав. Пожалуй, она и впрямь всегда это знала.

— И что я вижу теперь? Средь бела дня ты предаешься лени, да еще и скамеечку себе под ноги подставила. — Эдуард наклонился, приподнял подол моего платья и обнаружил, что я в одних чулках. — Ах, ты еще и башмаки сняла! Но это же просто скандал! Неужели ты становишься неряхой? Неужели моим двором нынче правит деревенская девчонка? А впрочем, моя мать меня предупреждала.

— И что из того? — произнесла я совершенно спокойно.

— А то! Господи, милая, я давно догадался, что ты беременна. Потому что только в этом состоянии ты способна просто сидеть, ничего не делая и подставив под ноги скамеечку. Потому-то я и поинтересовался, уж не думаешь ли ты, что я ослеп?

— Вообще-то, если честно, ты чудовищно плодовит! — воскликнула я. — Точно бык на заливном лугу. Ведь я каждый год рожаю тебе по ребенку.

— И дальше каждый год будешь рожать, — заявил Эдуард, явно ничуть не раскаиваясь. — Помни об этом. Ну и когда же он родится, наш драгоценный малыш?

— Летом, — сообщила я. — И мало того…

— Да?

Я притянула к себе светловолосую голову Эдуарда и прошептала ему на ухо:

— Чувствую, это будет мальчик.

Муж поднял ко мне вспыхнувшее радостью лицо.

— Ты чувствуешь? По каким-то приметам догадалась?

— Так, ерунда, женские фантазии, — отмахнулась я, вспоминая о том, как моя мать склоняла голову набок, точно прислушиваясь, как под сводами Небесного дворца топочут крошечные ножки, обутые в сапожки для верховой езды. — Но я думаю, точнее, надеюсь, что родится именно мальчик.

— Мальчик, который появится в доме Йорков в мирное время! — страстно вскричал Эдуард. — Ах, любимая, ты чудесная жена. Ты моя красавица. Моя единственная любовь.

— А как насчет всех остальных твоих красавиц?

Муж лишь пренебрежительно поморщился, точно разом отдаляя от себя всех своих любовниц и рожденных ими младенцев.

— Забудь о них. Я о них уже забыл. Единственная женщина, существующая для меня в мире, — это ты. Как и всегда.

И он нежно поцеловал меня, явно сдерживая желание, которое, как обычно, мгновенно у него возникло. Мы не должны были предаваться любовным утехам, пока ребенок не появится на свет и в церкви не отслужат благодарственный молебен.

— Родная моя, — с чувством пробормотал Эдуард, обнимая меня.

Некоторое время мы сидели молча, глядя в огонь.

— А теперь объясни, зачем ты ко мне пришел. Что ты хотел мне сказать? — осведомилась я.

— Ах да! Впрочем, это не так уж и важно. Я хочу отправить нашего Малыша в Уэльс, в замок Ладлоу, — пусть он начинает править своим маленьким королевством.

Я кивнула. Да, все верно. Так и должно было случиться. Вот что значит для королевы родить сына, а не дочку. Моя старшая и самая любимая дочь Елизавета могла оставаться со мной, пока не выйдет замуж, а мой маленький сын уже должен был меня покинуть, уехать в дальние края и учиться быть королем. Уехать именно в Уэльс, поскольку являлся принцем Уэльским,[27] создать там собственный Совет и с его помощью править своим княжеством.

— Но ведь ему еще и трех лет не исполнилось, — жалобно протянула я.