Белая королева

Маргарита писала, что не имела ни малейшей возможности связаться со мной — ни писать мне, ни посетить меня она не могла, поскольку ее супруг, лорд Стэнли, «самым жестоким образом» посадил ее под арест, честно исполняя приказ своего друга, короля Ричарда, за которого стоял горой во время недавнего мятежа. Оказывается, сын лорда Стэнли, лорд Стрендж, собрал небольшое войско в поддержку короля, то есть все слухи о том, что он якобы выступал в поддержку Генриха Тюдора, ложны. Его верность королю никогда не подвергалась сомнению. У меня, впрочем, нашлось бы немало свидетелей того, что агенты леди Маргариты так и сновали между Бретанью и Англией, дабы обеспечить ее сыну Генриху Тюдору возможность предъявить свои права на королевский трон. У меня также имелись шпионы, способные подтвердить, что именно епископ Мортон, великий друг и советчик леди Маргариты, убедил герцога Бекингема пойти против собственного государя. А кое-кто готов был поклясться, что Маргарита заключила со мной соглашение о браке моей дочери Елизаветы и ее сына Генриха Тюдора; кстати, доказательством этому служил и рождественский праздник в Реннском соборе, во время которого Генрих Тюдор громогласно объявил, что женится на моей дочери и непременно станет королем Англии, после чего вся его свита — в том числе и мой сын Томас Грей — принесла ему присягу верности, преклонив колена.

Я могла себе вообразить, сколько усилий потратил лорд Стэнли, супруг леди Маргарита, как быстро и горячо говорил, убеждая встревоженного монарха, что, хоть его жена и является вдохновительницей заговора и мятежа, сам-то он никогда и мысли не допускал о воцарении его пасынка на троне. Что он даже не думал о тех преимуществах, которые могли быть с этим связаны. Впрочем, Ричарда, судя по всему, удалось успокоить. И Стэнли со своим девизом «Sans changer» по-прежнему оставался у короля в фаворе, а вот его жене Маргарите пришлось сидеть взаперти в собственном доме. К ней не допускали никого из верных слуг; ей также запрещена была любая переписка или отправка с гонцами устных посланий — в первую очередь, разумеется, ее собственному сыну. Леди Маргариту также лишили наследства и всех ее земельных владений. Впрочем, эти богатства были переданы ее супругу на том условии, что он глаз не спустит с жены.

Маргарита всегда обладала сильным характером и пользовалась значительным влиянием на окружающих. Ее, видимо, не слишком расстроило, что все ее состояние и земли оказались в руках лорда Стэнли, а собственный муж заключил ее под арест в родном поместье, поклявшись Ричарду, что супруга никому более писать не станет и ни в одном заговоре участия не примет. Впрочем, Маргарите явно было наплевать на все эти запреты — она уже снова мне писала и явно готовила заговор, что, на мой взгляд, свидетельствовало об одном: Стэнли с его девизом «Sans changer» действительно верно и преданно служит… но собственным интересам, как это, видимо, и было всегда, — с одной стороны, присягая на верность королю, а с другой — позволяя своей жене строить козни и организовывать очередное восстание.

Ваша милость, дорогая сестра моя — ведь именно так мне следует называть Вас, мать той девушки, которая и мне вскоре станет дочерью, тогда как Вы станете второй матерью моему сыну.

Так витиевато и сентиментально начала Маргарита свое послание. Стиль у нее, впрочем, всегда отличался излишней цветистостью, поскольку в жизни она была особой весьма эмоциональной. Письмо даже украшала клякса — видимо, это свидетельствовало о том, что на глаза ей навернулись слезы радости при мысли о скорой свадьбе наших детей. Я с отвращением смотрела на эту кляксу. Даже если бы я не подозревала Маргариту в предательстве и иных ужасных злодеяниях, подобная чувствительность не тронула бы меня ни капли. Я продолжила читать.