Белая ласточка

— Гей, славяне, — сказал Мухин. — Здорово! Неплохо устроились.

Он видел, что все они моложе его, и не робел.

— Над нами не каплет, — сказал парень под дружный хохот. Самые простые слова почему-то вызывали у этих ребят громкий, продолжительный хохот. — Присаживайся!

— Присаживайтесь. Вот сюда, — одна из девушек подвинулась.

Оскар сел между толстой девушкой с косичками и каким-то парнишкой. В этой компании он сразу почувствовал себя своим.

— Эй, Женька! — крикнули ребята кому-то в темноту леса. — Где ты там? Давай свою гитару.

— Же-еня-а! Ждем! — подхватили девушки.

Из-за стволов появился Женя, долговязый паренек, остроглазый и длинноносый, с ухватками штатного местного комика. В руках он держал брезентовый мешок.

— Ну где ж твоя стукалка? — спросил чей-то тенорок.

— Нет больше стукалки! — ответил Женя, пощелкивая пальцем по какому-то деревянному предмету в мешке. — Надоели гитары, у всех теперь гитары. Все! Сменял!

Ребята разочарованно переглянулись.

— А это что? — Женька с ужимкой вытащил из мешка какой-то круглый инструмент.

— Это арбуз! — не растерялась толстушка с косичками. — С двух сторон срезанный.

— На арбузе только ты играешь, — отпарировал Женька. — Банджо, хлопцы!

— Женька, на «банджу» перешел?

— Ну, валяй, играй!

— Жень, спой «Я потомок Мамая»!

— Женька, давай «Провожала бабуся пирата»!

Женя поставил прямо напротив Мухина два чемодана, один на другой, уселся, потренькал на струнах, прислушался. Настроив банджо, он откинулся, сделал потешную мину и запел. Ребята заржали, хотя ничего смешного в песенке не было. Веселье продолжалось долго. Женька пел разные песни. А под конец затянул «Провожала бабуся пирата». Парни серьезно и мрачно ему подпевали мужественными голосами, иногда всхлипывая и вытирая воображаемую слезу, а девчонки прямо визжали от восторга.

...Зря сирот не обижай:

Береги патроны.

Без нужды не посещай

Злачные притоны...

Скрипуче пел Женя, и лицо его сразу делалось скорбное, старушечье. Старушка, в изображении Жени, наставляла внука, который отправлялся на разбой. Тот хрипло и мрачно (тут Женя преображался в пирата) отвечал заботливой бабусе, что он и без нее знает, что ему делать. А бабуся ласково называла внука «соколом одноглазым». Наконец она надоела своими советами верзиле-бандиту, и он заявил, что пусть тогда сама и отправляется на «дело» вместо него. «Ладно, — соглашалась бабуся: — Я — не ты... Давай выкладывай сюда пистолетов пару».

Дождь захлестал вовсю. Вся группа укрылась под навесом из курток и плащей, натянутым между елок. Там девчонки достали из футляра магнитофон.

— Ну как, будем? — воскликнула толстая с косичками.

— Давай, чтоб согреться! — один из парней включил магнитофон и крикнул остальным: — Братцы, пошли танцевать!

Под навесом сразу стало тесно.

Танцевали парами в обнимку, группами — в шейке, а кто просто скакал и дрыгал ногами в своем собственном танце — в танце без названия — и налетал на деревья и кусты. Хохот стоял оглушительный.

— Ося, здравствуй! Ты откуда здесь?

Галя, в пушистом свитере и техасах, пробивалась к нему в толпе танцующих.

— Га-аля! — Оскар замахал ей рукой.

Галя подошла. Она молча остановилась перед обрадованным Оскаром, сложила руки за спиной и принялась его разглядывать. При этом она наклоняла голову то к одному, то к другому плечу, и по-кукольному расширяла глаза...

— Ишь ты! — наконец сказала она. — И он тут.

— Галка! — сказал Оскар.

И они пошли танцевать.

Сначала танцевали молча, в обнимку. Галина мягкая сильная фигура упруго покачивалась в такт музыке...

— Вот не думала, что вы придете, — она положила один локоть ему на плечо, продолжая танцевать. Оскар бережно держал ее за талию.

— А я гулял и наткнулся на ваших.

Он провел ладонями по ее спине. Свитер был пушистый, а спина теплая, податливая.

«Ду ю шейк...» — громко засипел магнитофон, лента была истертая.

— Старая музычка, — сказал Оскар тихо, ближе привлекая к себе Галю.

— А, сойдет, — так же тихо ответила Галя. Она двигалась упруго и небрежно.

Дождь перестал. Словно короткий ливень обессилил небо, и пустые, ветхие облака быстро ушли. Неожиданно светло стало в лесу, на просеке, куда выкатились танцующие, ясно стало вверху за деревьями.

Галины волосы пахли дождем, мокрой травой, рекой. Они натолкнулись в танце на кого-то. Это были толстая с косичками и долговязый Женя. Он по-товарищески подмигнул Оскару и передернул носом, кинув взгляд в сторону Гали: «Давай, мол, жми, не теряйся!» — так можно было понять эту мимику. И они вскачь скрылись за деревьями.

— Вот комики! — засмеялась Галя.

...Потом они шли рядом по просеке.

— Ну вон еще до той сосны, Ось. А то меня наши ждут. Отдохнули, и хватит...

— Ты с кем работаешь? Кто у вас в группе? Женька?

— Ой, Женька! С ним поработаешь! С ним только животики надорвешь... А у нас и так все шиворот-навыворот.

— Не понял, — по-военному сказал Мухин. Ему тоже хотелось быть веселым и бойким, как этот комик Женька, как все эти ребята.