Белая Лебедушка

И были грозы погрознее!
Обуревал неистов страх,
Когда расплавленные змеи
Слепили, всё сжигая в прах!
В зверьё швырнуть умел хоть камень
Наш умный предок меховой,
Но падал ниц, зря молний пламень
И слыша голос громовой!
Вдруг осмелевши, в пасть пещеры
Огонь, обжёгшись, вон занёс,
Не зная радости в том меры,
Забыв про блох среди волос!
И пламя радостно лизало
Охапки сучьев, веток, трав,
Мигало глазом странным ало
Меж преклонённейших орав:
«Я озарю во тьме вам тропы,
Насытю, греючи бока,
Со мной не страха вы холопы,
Я ж бог ваш, сила кулака
И племенам соседним ужас,
Лишь дров старайтесь больше класть,
Потолще выбравши поленья!» —
И вот — в руках бразды правленья,
Ах, как приятны, хороши
И на зубок с огня — соседи,
Громила-мамонт, кабаны…
Волчищи пятятся, медведи,
Взирая ужас с стороны!..
К тем петухом кроваво-красным
Тропою тайной шёл в ночи…
Под тем, объявленным опасным,
Коптился дико: замолчи!
Иллюминировались залы,
Чтоб тьмищу роскоши узреть!
Ковались ружья и кинжалы,
И кандалы, и тюрем клеть…
Союз с огнём хранился свято:
Всяк урывал свой жирный куш,
Пылая страстью нагловатой,
Губя, губя невинность душ,
Себя лишь чтя, себя до глянца
Надраив солнечно хвальбой,
Не прекращая лжищи танца,
И с правдой попранной — злой бой!
И смачен гогот был, ехиден!
Заволочил всю землю смрад,
Аж солнца милый луч не виден…
Союз — злодей, союз — пират!
Отъелся жирный — с бегемота!
Огонь — взметнулся до небес:
— Подбрось-ка дров, есть, есть охота! —
И подступал, что пекла бес, —
Настырно, рьяно, нагловато,
Свой фрак атласный теребя…
А тех не то, что маловато,
А вовсе нет… — Тогда тебя
Заместо толстого полена
Слизну, мне дорог аппетит,
Пылать я должен непременно!.. —
И в пасть-костёр уж тот летит,
Вон растопяся, будто сало,
И испустивши смрадный чад…
— Твоё всё съем, ведь ты мне — мало! —
И пожирает, страшно рад,
Всё-всё награбленное злато,
Дворцы, заводы, города,
Поля и горы, лес и плато,
И в пар сухой — земли вода
С её ракушками, китами…
И алчной жадностью сверхщедр,
Огонь всласть рыщет — ах! — перстами
По кладовым земных уж недр…
И всюду пепел лишь пожарищ
И гарь-подруженька, едка…
Трещала блёсткая пирушка,
Витал экстазно-буйным хмель!..
Как вдруг!.. Земли-то, глядь, осьмушка
Живой у ног лишь, даль отсель
Изрыщи хоть надрывно глазом,
Как ни был б зряче он далёк…
Но хил в попойке трезвый разум, —
И на последнее налёг,
Слизал вон, в пепел превративши!
Планета жизни и надежд
Планетой смертной стала тиши
Без ярких радости одежд —
Живых существ, природы дивной…
Зато огня так вспыхнул свет!
Что… соблазнённые наивной
Догадкой, ринулись с планет
Галактик дальних зреть рожденье
Светила нового жильцы!
Примчались! — Что за наважденье?!
Планета пепла… О отцы!
Что за ужасное наследство
Заряд энергии здесь дал,
В ничто ударившися бегство,
И мыслью подлою удал…
Анализ савана-печали
Математически речёт,
Что подлость мало проучали,
Сплетясь, создавши ей почёт…
Она страшней неотротила
И всех губительных зараз,
Нет в тридевятье, здесь, светила…
Дурной его вон сглазил глаз, —
С макушек в трауре папахи
Посняли, выронивши стон…
И нет их! Мучался на плахе —
Своей же! — снизя наглый тон,
Уж не огонь, а огонёчек…
И тот чрез малорослый миг,
Вон испустивши дух-дымочек,
Весь вдруг скукожился, поник…
И окунулася планета
Во мрак чудовищный навек…
Галактиане скажут где-то:
— Нет, не возник там Человек…

Апрель, 1979 г.