Белая лилия, или История маленькой девочки, побывавшей в немецком плену

Там стояла большая толпа жителей деревни. Увидев мою маму с детьми, люди запричитали и стали креститься. Мы смотрели на них с недоумением. Но в этот момент мама увидела виселицу и перекрестилась, несмотря на то, что была атеисткой, и ещё крепче прижала нас к себе. Вдруг толпа повернулась в другую сторону и снова запричитала. Мама тоже повернула голову и снова перекрестилась: два дюжих эсэсовца (так называли немецких карателей) под руки вели нашего деда. На него страшно было смотреть: одежда на нём разорвана, сквозь неё виднелись раны, и текла кровь, особенно сильно из пальцев рук, так как гестаповцы во время пыток вырвали у него ногти. Всё лицо было в кровоподтёках, один глаз полностью закрылся сплошным кровавым пятном. Он еле передвигался, но увидев одним уцелевшим глазом свою сноху (мою маму), он приостановился, и губы зашевелились, но конвоиры его подтолкнули к виселице. Они попытались поставить деда на скамейку, которая стояла под виселицей. Немцам это не удалось, так как дед был богатырского сложения. Тогда он с усилием выпрямил могучие плечи, оттолкнул немцев и, уцепившись окровавленными руками за стойку виселицы, поднялся на эшафот. Послышались крики и плач. Дед с трудом поднял руку, толпа затихла, даже солдаты перестали бряцать оружием. И в наступившей тишине, еле размыкая распухшие губы, он тихо заговорил: «Запомните, товарищи, я никого не предал, я выполнял свой долг перед Родиной. Мы победим!» Стояла звенящая тишина. Первым опомнился офицер. Он выхватил пистолет и выстрелил в деда, тот пошатнулся, но не упал. Тогда офицер подскочил к виселице и сам ногами выбил скамейку. Виселица под тяжестью тела согнулась, но устояла. Мощное тело несколько раз дёрнулось и затихло.

Толпа взревела, запричитала и двинулась в сторону виселицы. Солдаты выстроились, передернули затворы автоматов и двинулись на толпу, дав несколько очередей в воздух. Люди в панике повернули назад. В этой суматохе к нам подошёл полицай и быстро повёл в одну из хат, но по дороге мы встретили другого офицера в сопровождении двух солдат. Увидев нас, он, видимо, решил, что полицай нас арестовал, сказал: «Очень хорошо, спасибо» — и что-то приказал солдатам, которые отвели нас в тот же дом, где мы провели ночь, и закрыли в той же комнате.

Глава седьмая Поезд идёт дальше на запад

Прошли целые сутки без пищи и воды. Мама тихо плакала, временами она давала грудь моему братику, который пытался что-то выдавить своими ручонками из груди, но мать была голодна, и он снова начинал тихо пищать, — ни плакать, ни кричать у него уже не было сил.

Рано утром в комнату вошёл тот же полицай. Положил перед нами узелок и записку и прошептал: «Записку спрячь, быстренько поешьте, скоро придут немцы». Мама спросила: «Что будет с нами? Нас расстреляют?». Полицай оглянулся на дверь, прошептал: «Я знаю только то, что вас не казнят. Офицер уехал в Брянск, в штаб. Вечером вернётся» — и быстро вышел.

Ещё сутки мы просидели взаперти. Днём, когда солдаты ушли, и всё затихло, мы подкрепились тем, что принёс полицай: варёная в мундире картошка, нарезанная редька, чёрствый хлеб и маленький кусочек сала. Мать разделила сало на три части: одну отдала мне, другую отложила братику, третью спрятала и сказала: «Не жуй, а соси!» Я уже знала: так легче приглушить голод.

Ранним утром мы услышали шум, хлопанье дверей, топот множества ног. Мама вся напряглась, прижала нас к себе. Вскоре дверь в нашу комнату распахнулась, вошли немецкий офицер, два солдата и один в гражданской одежде, как оказалось, переводчик. Офицер что-то ему сказал. Переводчик повернулся к нам и сообщил: «Вам очень повезло. Немецкое командование решило вас помиловать, не казнить, а дать возможность искупить свою вину, работая на Рейх (так немцы называли своё государство). Вам разрешается взять с собой в дорогу немного одежды и еды, вас повезут в Германию, где будете работать во славу Великой Германии». Он повернулся к полицаю: «Сходи к её родственникам, чтобы приготовили всё необходимое в дорогу». Все вышли, и мы остались одни.

К вечеру пришёл полицай, принёс чемодан с вещами и мешочек с провизией. Он был в сопровождении солдата и молча стоял рядом, но как только солдат повернулся спиной и пошёл к дверям, полицай быстро что-то сунул маме в руку. Когда все вышли, мама разжала ладонь с запиской и прочла: «Вечером вас отправят поездом вместе с другими в Германию, но партизаны попытаются поезд отбить».

Ближе к ночи пришёл тот же полицай с двумя солдатами и повел нас на улицу, где стояла телега с лошадью. Полицай усадил нас на телегу, рядом сели солдаты и полицай, и мы двинулись в сторону Брянска.