Белая лошадь, черные ночи

Она продолжает водить своими мягкими губами по моей шее, осыпая меня нежными поцелуями, от которых мою кожу покалывает, а тело замирает в страхе, что малейшее движение заставит ее прекратить. Когда она в конце концов останавливается, то прижимается лбом к моему плечу. Я готов пролить за нее кровь. Я сломаю кости ради нее. Я вырежу собственное сердце из груди, если она только попросит, и с готовностью умру у ее ног со все еще пульсирующим органом в руках, как подношение этой девушке, чья ценность превосходит богов.

Глава 21

Сабина

Рубашка Бастена пахнет дымом от пожара, но мне она напоминает о наших ночах у костра в лесу. Те долгие, полные звезд ночи, когда мы вдвоем так ярко горели в своей обиде, ярости и одиночестве, что не замечали, что единственное, что нам нужно, находится прямо напротив пламени.

Мои руки вцепились в ткань его рубашки, той самой рубашки, в которой я спала все эти черные ночи. Рубашка, которая обнимала меня, которая укрывала меня. Почему я не замечала, что Бастен всегда присматривал за мной, с той первой ночи, когда он одолжил мне свою рубашку?

А теперь он убил четырех человек ради меня. В голове все перевернулось, а дыхание стало горячим. Я никогда не знала, как это упоительно ― видеть, как кто-то идет в бой ради тебя. Он убил всех этих людей. Бросил тела к моим ногам. Вся эта кровь. Эта бойня. Воздух заряжен, как после удара молнии ― так много энергии, которой некуда деться.

Вцепившись в его ворот, я поднимаю голову. Мы находимся на расстоянии шепота. Капля крови скатывается с его волос. На этот раз я не вытираю ее. Я смотрю, как она стекает по его идеальному виску.

Какой была бы моя жизнь, если бы Бастен был в монастыре? Всю мою жизнь люди, которые должны были заботиться обо мне, били и унижали меня. Я так долго жаждала безопасности. Кто-то должен был бороться за меня или, что еще лучше, показать, что у меня есть силы, чтобы защитить себя.

Бастен сделал и то, и другое.

А что же он сам? Осиротевший мальчик, вынужденный сражаться с каждым, кто мог бы стать другом. Он трепещет под моими мягкими прикосновениями, словно никогда прежде не испытывал ни малейшей нежности.

До сих пор я не замечала, насколько мы с ним похожи. Мы оба выросли в мучительном одиночестве, полагаясь только на свою смекалку и дар богов. Поэтому неудивительно, что, найдя единомышленника, мы пытались возвести стены, вместо того чтобы узнать друг друга.

И скоро я снова его потеряю. Когда мы доберемся до Дюрена, его не будет рядом, если он мне понадобится. Я больше никогда не почувствую, как его руки обхватывают всю меня, словно пальто, идеально подогнанное под мою фигуру. Я никогда не узнаю, срастутся ли когда-нибудь его сломанные части.

Когда я крепче сжимаю ткань, мне кажется, что я падаю с огромной высоты, падаю, падаю, падаю, и единственное, за что можно ухватиться, ― это он.

― Ты пришел, ― шепчу я.

― Маленькая фиалка, конечно, я пришел. Ради тебя я бы пересек десять царств богов на четвереньках.

Он грязный, весь в крови, как и я. Надо бы привести себя в порядок, но я не могу смириться с тем, что этот момент закончится. Подушечкой большого пальца я стираю каплю крови с его нижней губы.

― Что случилось в Блэкуотере?

― Я не должен был оставлять тебя даже на секунду. Это моя вина, что они…

Я провела пальцем по его губам, заставляя замолчать.

― Это не твоя вина.

Он качает головой.

― Сабина, когда я увидел, что тебя забрали… Когда почувствовал запах этого ублюдка рядом с твоим собственным запахом… ― Ярость искажает его лицо до такой степени, что кажется, будто он сейчас взорвется. Он проводит рукой по лицу, пытаясь взять свои эмоции под контроль.

Мист тихо ржет у двери.

Все мертвы?

Я начинаю отвечать ей, но не успеваю, когда Бастен говорит усталым голосом:

― Да, сумасшедшая кобыла. Мы ее нашли. Мы сделали это.

Я морщу нос в замешательстве.

― Подожди. Ты… ты ее слышал?

― Нет. Но мы с этой лошадью? Мы достаточно хорошо понимаем друг друга без слов.

Он в два раза тяжелее тебя, ― фыркает Мист. ― Скажи ему, что отныне он ходит на своих ногах.

Я не могу удержаться от улыбки, удивляясь, как эти двое так хорошо поладили друг с другом, что объединились, чтобы спасти меня. Затем я смотрю на тело Адана и становлюсь серьезной.

― Бастен, я должна тебе кое-что сказать. Король Йоруун был тем, кто нанял Адана и его людей, чтобы доставить меня в Старый Корос.

Бастен отодвигается, ища в моих глазах объяснение. Его брови хмурятся.

― Король Йоруун? Ты уверена? ― Он колеблется. ― Что именно они сказали?

― Что король не хотел бы, чтобы меня трогали. ― Мой голос срывается на последнем слове, когда я вспоминаю ощущение рук Макса у себя между ног. В горле пересыхает. Мои мышцы напрягаются от пережитого ужаса, и Бастен, должно быть, улавливает это своими обостренными чувствами, потому что он легонько берет меня за подбородок большим и указательным пальцами.

― Они тебя трогали?