Белая масаи

Запасы овощей и фруктов постепенно подошли к концу. Даже от дорогого риса ничего не осталось. Домой я принесла всего три килограмма. В тот день Джулиани и Роберто впервые заглянули к нам и выразили свое восхищение, чем очень меня поддержали. Я спросила, нельзя ли мне хранить выручку у них, потому что я никак не могла придумать, где спрятать столько денег. Джулиани дал свое согласие, и теперь каждый день после закрытия магазина я проходила мимо миссии и оставляла там набитый деньгами конверт.

Новые часы работы привели людей в замешательство, потому что у большинства местных жителей часов не было. Нам приходилось силой выгонять их на улицу, или же в магазине скапливалось столько людей, что мы вынуждены были работать без перерыва. Через девять дней магазин почти опустел. Сахар закончился, осталось лишь пять мешков с кукурузной мукой. Нам снова пришлось ехать в Маралал. Если повезет, мы рассчитывали вернуться с грузовиком примерно через три дня. Анна оставалась в магазине одна, потому что в отсутствие сахара покупателей становилось намного меньше.

В Маралале сахар тоже был в дефиците. Стокилограммовые мешки не продавались, пополнение еще не пришло. Без сахара возвращаться в Барсалой не имело смысла. Когда через три дня сахар наконец подвезли, его стали распределять небольшими порциями. Вместо двадцати мешков нам досталось всего восемь. На пятый день мы на грузовике поехали обратно.

За время пребывания в Маралале я приобрела новый товар, например канги, которые пользовались большим успехом, жевательный табак для стариков и даже двадцать пар сандалий из шин всех размеров. К сожалению, заработанных денег на новый товар не хватило. Мне пришлось снять деньги в банке, и я решила немного поднять цену за килограмм муки и сахара. Хотя цены устанавливались государством, из-за больших расходов на транспортировку было немыслимо устанавливать в Барсалое такие же цены, как в Маралале. Дополнительно мы заполнили бензином двухсотлитровую канистру.

На этот раз Лкетинга не отпустил меня одну, потому что боялся, что я снова наткнусь на слонов или буйволов. Но кто же поедет с грузовиком? Лкетинга отправил на нем знакомого, которому доверял. В полдень мы выехали и без проблем добрались до Барсалоя. Это было действительно странно: когда муж был рядом, все шло на удивление гладко.

В магазине царили тишина и покой. Анна встретила нас со скучающим видом. За пять дней она продала остатки кукурузной муки. Лишь изредка приходил какой-нибудь покупатель за чайной заваркой или «Омо». Касса была наполовину заполнена деньгами, но произвести расчет я не могла, потому что кое-что еще осталось на складе. Я доверяла Анне.

Мы вернулись в нашу маньятту, в которой мирно спали два воина. Я не слишком этому обрадовалась, но знала, что закон гостеприимства к этому обязывает. Все мужчины возрастного класса Лкетинги имели право отдыхать или ночевать в нашей маньятте, и я должна была поить их чаем. Пока я разводила огонь, мужчины разговорились. Лкетинга перевел мне, что в Ситеди буйвол распорол одному воину бедро. Он должен немедленно выехать туда на машине и отвезти воина в больницу. Я осталась в хижине, потому что через несколько часов должен был приехать грузовик. Терзаемая дурными предчувствиями, я отдала мужу ключи. Это был тот же самый отрезок пути, на котором он год назад разбил автомобиль.

Я пошла в магазин, и мы с Анной прибрались, чтобы было легче принять товар. Вечером мы зажгли две новые керосиновые лампы. Я также купила самую простую плиту, которая топилась древесным углем. Теперь я могла готовить себе еду во второй комнате.

Наконец грузовик прибыл, и магазин снова окружила толпа людей. Товар выгрузили быстро. Я пересчитывала мешки, чтобы быть уверенной в том, что ничего не пропало, но оказалось, что для недоверия не было никаких оснований. Магазин превратился в средоточие хаоса: повсюду были нагромождены коробки, которые нам предстояло разобрать.

Вдруг в магазин вошел мой муж. Я спросила, все ли в порядке. «Нет проблем, Коринна, но вот у того человека большая проблема», – ответил он. Он отвез раненого к деревенскому врачу, и тот прочистил и без наркоза зашил его двадцатисантиметровую рану. Теперь раненый лежит в нашей маньятте, потому что его каждый день нужно возить на осмотр.

В Маралале Лкетинга купил несколько килограммов мираа, которую теперь перепродавал по хорошей цене. За травой к нам пришла вся деревня, и даже два сомалийца впервые переступили порог нашего магазина. Мой муж злобно на них посмотрел и высокомерно спросил, что им нужно. Мне было стыдно за него, потому что сомалийцы были настроены дружелюбно, хотя и понесли большие убытки в связи с открытием нашего магазина. Они купили мираа и ушли. Около девяти вечера мы закрыли магазин.