Белая мышь

Нэнси провела там несколько часов. Сначала её собственную рану промыли и обработали, а затем она осталась помогать. Ей пришлось держать кричащего от боли парня, у которого доктор доставал пулю из плеча. Морфин оставляли только для раненых в живот и для случаев сильных ожогов. Один из раненых – недавно присоединившийся к одному из отрядов маки фермер в возрасте за сорок – решил, что она его жена. Он спокойно проинструктировал её, что делать с урожаем, а потом сжал ей руку и сказал: «А теперь я должен идти» – и умер.

Когда она наконец вышла на воздух, плато уже погрузилось в темноту. Где-то далеко под ними звенел церковный колокол. Гаспар, Денден и Тарди стояли, опустив головы, у ряда свежих могил. Священник из Шод-Эга усталым голосом читал молитвы.

Нэнси подождала неподалёку, пока они не закончили, а затем подошла к ним. У Гаспара была перевязана нога, и он опирался на пастуший посох, который, без сомнения, был взят с одной из заброшенных ферм. В таком виде, да ещё с заплаткой на глазу он как никогда походил на пирата. Но было не смешно.

– Колокол звонит по нашей победе, командир, – сказал он, когда она подошла. – Франция встаёт с колен.

– По победе? – переспросила Нэнси, смотря на могилы. Мальчик с ранением в живот, которого она везла, не выжил. Он перестал кричать где-то за полтора километра до лагеря. Когда они доехали, его друг плакал. Как только машина остановилась, он спрыгнул, не поднимая глаз, и пошёл в лес.

– Они знали, на какой риск идут, Нэнси, – сказал Денден.

– Смелое утверждение от педика, который даже оружие в руках не держал, – съязвил Гаспар.

– Моё оружие – радио, – заносчиво ответил Денден.

Только не это! Чем дольше она работала с Гаспаром, тем чаще Денден его провоцировал. Форнье их перепалки только смешили, а Тарди было всё равно. Нэнси дрожащей рукой убрала с лица волосы.

– Не сегодня, мальчики. Не здесь, – сказала она и ушла.

44

На следующий после катастрофы день Бём приехал посмотреть на остатки Эйфелевого моста. Когда он уходил, охранники не знали, как себя вести, и на всякий случай пошли за ним.

Нужно было прислать его сюда раньше. Это возмутительно! Можно даже сказать, что это предательство со стороны руководства – так долго не направлять его в Овернь. Ему стало очевидно, что местные мэры и значительное количество жандармов уже несколько месяцев находятся в тесной связи с партизанами. Если бы его прислали сюда зимой, когда на снегу гораздо проще выследить маки, когда голые ветки деревьев позволили бы им увидеть с воздуха их жалкие стоянки, всего этого можно было избежать. Фюрер легко переместил бы в нужное место людей и технику, и союзники уже были бы отброшены назад, в океан. И они – разгромленные и плачущие – уже бы умоляли разрешить им объединиться с Германией против России.

Он обратился к охраннику, стоявшему рядом с ним.

– Вы же видели её, так?

– Всего мгновение, сэр! Когда она летела вниз с моста.

– Опишите её.

Юноша смутился.

– Не знаю… столько всего происходило… это было как раз, когда поезд…

Они оба посмотрели вниз, на воду, где всё ещё лежали вагоны, а тела, застрявшие в обломках, как водоросли, покачивались в течении реки.

Бём вздохнул.

– Вполне понятно, что ваше сознание блокирует столь болезненное воспоминание. Я владею одной техникой, которая может помочь, если вы не против.

Охранник улыбнулся, ободрившись.

– Конечно, сэр!

– Очень хорошо, – сказал Бём, подойдя ближе.

Он схватил его за лацканы и потащил к искорёженному краю моста, где заставил балансировать над рекой, удерживая на вытянутой руке. Слышны были лишь удары его сапог о металлическую балку.

– Я не дам вам упасть. Углубитесь в чувства. Пожалуйста, просто чувствуйте. – Охранник выглядел так, словно его вот-вот вырвет. – Еврей Фрейд выдвинул теорию, что подавленная травмирующая ситуация может вернуться на уровень сознания, если снова вызвать связанные с ней эмоции. А теперь думайте.

Охранник кивнул, и Бём втянул его обратно. Шатаясь, молодой человек вышел с моста на прочное основание. Бём – за ним.

– Теперь закройте глаза и мысленно вернитесь в момент взрыва. Что вы видите?

На этот раз охранник справился гораздо лучше. Это была она. В этом не могло быть никаких сомнений. Эта мысль мелькала у него в голове и раньше, когда он услышал про женщину, командующую маки, из-за которой сорвалась атака на гору Муше, но теперь он был уверен. Мадам Фиокка, Белая Мышь, – теперь и здесь, в эпицентре его неприятностей в Оверни. Да уж, провидение работает весьма загадочным образом. Будь это какой-то иной агент, Бёму бы потребовалось время, и немало, чтобы получше изучить его – выявить укрытия, узнать о привычках и слабостях. Но Нэнси он уже знал. Значит, ещё не всё потеряно.

Он вернулся к машине, где его ждал Геллер, занятый полировкой очков. Увидев улыбку на лице начальника, он пришёл в крайнее недоумение.

45