Белая ночь

— А я думала, для вышивки.

— Для какой вышивки? — заинтересовался Дима.

— Крестиком. Может, вы этих сов вышиваете крестиком. Ведь вы же любите вышивать крестиком? — в голосе Наташи появились первые зловещие нотки.

— Я крестиком не вышиваю, — улыбнулся Дима.

— Значит, Симаков соврал. А он сказал, что вы вяжете, печете, вышиваете…

— Вяжу, пеку, но не вышиваю. Он немного напутал. А вы умеете заваривать бодрый и спокойный чай?

— Это как?

— Для бодрого нужно чайник сразу заливать кипятком, а для спокойного, вечернего — сначала немного воды, дать настояться, а уж потом доливать.

— А вы умеете наливать длинный и короткий чай? — вдруг спросила Наташа.

— Нет. Ну-ка, расскажите поподробнее, — Дима очень заинтересовался, были бы у него под рукой ручка и листочек бумажки, он стал бы записывать.

Они уже стояли в автобусе на задней площадке.

— Это очень просто. Показываю. Вот кружка, а это — чайник, — Наташа сложила кружку из пальцев, а оттопыренным большим пальцем другой руки изобразила чайник. — Короткий чай. Просто наливаете, как всегда. А вот теперь длинный…

Она подняла «чайник» высоко над «кружкой».

Полилась невидимая струйка кипятка.

— А так чай будет еще длиннее, — Наташа еще выше подняла «чайник».

— Вот здорово! — восхитился Дима.

В этот момент автобус тряхнуло. Наташина рука с «чайником» дрогнула, и невидимая струйка пролилась Диме на руку.

— Ой! Горячо! — воскликнул он.

— Давайте подую, — предложила Наташа.

— Хорошо еще, что кипяток был длинный.

Они смеялись, как школьники, на задней площадке автобуса. До самого Финляндского вокзала любая фраза вызывала у них новые приступы безудержного смеха.

— Знаете, Наташа, — сказал Иволгин, когда они выходили на платформу, — так вдруг захотелось горячего чая с плюшками…

— Со сплюшками?

— Вот именно.., с плюшками. Я умею печь очень вкусные плюшки. Хочу вас пригласить после дня рождения к себе на чай. Только вам можно ли мучное?

— На длинный или короткий чай?

— Длинный и спокойный.

— Тогда можно…

На платформе их уже ждали ребята. На их лицах было написано художником-примитивистом крайнее изумление. По всему было видно, что они не ожидали от бедного Димы Иволгина такой прыти. Наташа впервые надела в этот раз обновки, которыми одарил ее Курбатов во время последнего их выезда на дачу.

Виновником торжества оказался парень самой обыкновенной, на первый взгляд, наружности. Наташа никогда не обратила бы на него внимания не то что в толпе, но и в большой компании. Сегодня же он был именинником, поэтому она уделила ему немного больше внимания, чем остальным. Волосы постоянно падали ему на лоб, а он их поправлял. Этот жест, видимо, вошел в его привычку. Глаза у него были немного грустные, а вернее виноватые, даже когда он улыбался.

Чем больше Наташа вглядывалась в его лицо, тем он ей больше нравился. А ей хотелось смотреть еще и еще. А Иволгин все тряс его руку и говорил какие-то трогательные слова. Подарок у них с Иволгиным был общий, но ей вдруг очень захотелось подарить что-то лично от себя. Тогда она сказала какую-то обычную фразу и поцеловала Кирилла. Касаясь его щеки губами, она едва сдержалась, чтобы не перенести поцелуй к его губам. Такие проявления неподконтрольной нежности были еще ей не знакомы.

Она чувствовала, что, не напрягаясь, может завладеть всеобщим вниманием, но делала это дозированно, жалея неплохих, судя по всему, девчонок, и чувствуя, что всеобщего внимания ей не нужно. Один раз, уже на даче, Наташа позволила себе небольшое выступление, но адресовала его только одному человеку, который время от времени глядел на нее грустными глазами. Сказать словами она всего ему не могла, да и говорить, может, было еще нечего, а вот танец был вернее пустых фраз и неточных предложений. Только понял ли он ее?

Потом случился какой-то сумбур, уходил куда-то и возвращался Иволгин, потом Кирилл долго говорил со своим внезапно появившимся отцом, и все стали собираться, потому что ждали, когда отец Маркова начнет выгонять их из дачи. Но их не выгнали, праздник продолжался, но было уже совсем не то. Парни здорово набрались, а Кирилл, казалось, наоборот становился трезвее, но он сидел неподвижно и смотрел куда-то в окно поверх деревьев и молчал.

Наташа весь вечер боролась с желанием подойти к нему сзади, обнять, прижаться к нему всем телом, но не решилась с ним даже заговорить. Потом все окончательно скомкалось, компания распалась, кому-то было плохо…

Они ехали с Димой в пустой холодной электричке и молчали. Наташа делала вид, что дремлет, прислонясь к оконной раме. Планы на жизнь у нее были такие: сначала сходить к Иволгину на чай с плюшками, потом постараться войти в призовую тройку, а потом… Она расписывала свою жизнь, представляла, прикидывала, пока не поймала себя на мысли, что говорит сейчас не сама с собой, а будто бы собеседнику. Кому?

Если поплотнее прикрыть глаза, то можно его рассмотреть. Он все время убирает волосы со лба, даже если они не падают, у него грустные и виноватые глаза…