Белая птица

Придав сей размах, триумфально по миру
Пройдя, мы увидим другую Иру —
Свободно парящую по эфиру,
Где многим её не достать.

Везде и всюду стала своя,
Родная, такая знакомая.
А зрители, просто большая семья
И это уже не отнять!

В ноябре вышел «Театр» – новый альбом.
Занавес поднят и под полотном
Пятнадцать сюжетов, о прожитом.
И каждый, задумываясь о своём,
Личный рисует роман.

Взлетают «Качели», срываясь с петель,
И «тени опять упадут на постель»[42].
Взят в плен «Итальянец» на девять недель,
Захвачен сеньор «Дон Жуан».

«Смешная история» этот «Гарем»,
«Не первый» ты, громко поведала всем.
«Ой, не надо», «Шалая» не насовсем
В этот «Праздник прощания» одна.

Придёт «Одиночество» и «Двадцать раз»
«Обними меня», скажет любой из нас.
Но молчит пустота, и лишь щуря глаз
«Безобразница светит луна».

А потом, так доверчиво, вместе с ней
Мы опять «побываем в театре теней».
Гордость будет советовать быть умней
И уж не возвращаться назад.

«Но память, как усталый часовой»…
Знакомый голос, громче, громче пой!
«И за тебя, но не с тобой, я выпью горечи хмельной.
За те слова, что ты мне не сказал»[43].

Здесь новый состав композиторов, поэтов
И я не могу умолчать об этом:
Чайка, Укупник, Азаров. Секретом
Музыки ведая, стали приметой
Рождения новых хитов.

Муравьёв, Крастошевский, Лисиц, Вулых,
Рыбчинский, Рубальская, Гарин, без их
Пронзительных текстов померк бы мотив,
Как речь, лишенная слов.

Натянутый лук их союз, но жива
Пронзённая цель, поняв это едва.
Остов – поэт, его крепость – слова
И, как звенящая тетива —
Мелодия композитора.

Стрелы – их песни, стрелок – исполнитель.
Мишень – его слушатель, его зритель.
Певец иль убийца, или целитель
Сознания, сердца открытого.

В этот логический алгоритм
Просится строчка Экзюпери:
«Мы в ответе (так мудрый Лис говорит)
За тех, кого приручили».

Ирину Аллегрову не упрекнуть.
Вместе мы долгий, извилистый путь
Прошли рука об руку, не как-нибудь,
И года нас не разлучили!

* * *

Нужно добавить, без тени смущения,
С двойной благодарностью и посвящением
Папе и внуку диск, двум поколениям.
Попробую смысл донести.

Боль не утихла ещё всерьёз.
Теперь признаётся: «Безумная злость
Была от того, что мне не удалось
Папу «отвоевать» и спасти».

* * *