Белая птица

Слова некий азимут, и помогали

С него ни за что не сходить.

– «Чего Вы хотите?» (Без тени сомнения)

– «Хочу, чтоб в душе оставалось умение

Искренне всем восхищаться. Стремление

Радоваться, и в любое мгновение

Жизнь эту благодарить!»

* * *

Настрой «по фен-шую» – любовь и свобода!

Продолжить хочу календарь того года,

Что полон гастролей, общенья с народом,

Отдачи себя до предела.

Апрель-май – проходят концерты в Греции:

Афины, Салоники в этой коллекции.

Будто гимнаст на хрупкой трапеции

Бесстрашно, со знанием дела.

В июле был поднят весёлый флаг,

Участие в сборных концертах «Аншлаг».

Порадовал, словно волшебный маг,

Он волжские города.

В прессе однажды посмели назвать

Её «грустный клоун». Ирина молчать

Не стала: «Мне это польстило, как знать,

Папины гены». И не удержать

К цирку любовь, господа.

А позже ещё уточнила, сказав:

«Если у человека такие глаза,

Значит он что-то (я полностью «за»),

В этой жизни всерьёз понимает».

А юмор, улыбки, назло беде,

Порою важнее всего для людей.

Способны залечивать раны те,

Где таблетки не помогают.

Затем черноморский приветливый рай:

Цепь крымских жемчужин, широкий край

Богатств краснодарских. Спеши, выбирай,

Где б ты концерт посмотрел?

В августе ставка была не проста.

Сочи, дворец «Фестивальный», а там

Два дня передышки и Алма-Ата,

Но это еще не предел.

Австралия! Мельбурн, красавиц Сидней

Своей новизной поделились с ней.

Из лета Ирина везла для друзей

Тепло в австралийскую зиму.

Вот это размах! Будто спорила где-то,

За несколько дней облететь вокруг света.

Так и случилось. С тех пор планка эта

Не падает для Ирины.

Сентябрь – Германия. Немцы ей «сдались».

Весь месяц концертами наслаждались.

Наверно, вопросы в прошлом остались

Такие как – Wer ist das?^[40]

Афишу увидев, вниманье любого

Влекло и манило к себе это слово…

Die russische Sngerin – Allegrova!^[41]

Учили фамилию враз.

Гастроли откатаны на чужбине.

Успела ль она отдохнуть? И ныне

Вопрос меня этот никак не покинет.

Октябрь. Тур гастрольный по Украине

Родной, приветливой, братской.

Тогда Украина еще встречала

Цветами. Не плакала и не кричала

От пуль и снарядов. Жил в мире сначала

Москальский язык и хохляцкий.

Пусть кончатся войны во веки веков!

Склады закуют на тыщи замков.

Пусть у воюющих дураков

Желанье появится – жить!

Пусть будет в мире больше творцов

И созидателей! Пусть у певцов

Доброго, светлого, вечного, слов

Хватит, чтоб всех убедить!

Ноябрь, летит наша «белая птица»

За океан, вновь заграницу.

Снова Америка. И месяц длится

Тур по её городам. Поделиться

Тем списком хочу с вами я:

Нью-Йорк, Сан-Франциско, Кливленд, Брюссель,

Денвер, Лос-Анжелес (яркий коктейль),

Атланта, Майами, Бостон, теперь

Балтимор и Филадельфия.

* * *

Так завершился гастрольный год,

А скоро и век завершится, уйдёт

В воспоминания. Исчезнет, как кот

Чеширский с улыбкой в тумане.

Но снова и снова часы, что в углу,

Пробьют приглашение к чаю, к столу.

И в книжке, оставленной на полу,

Страна чудес в гости поманит.

Все мы, плохие или хорошие,

Живя в настоящем, скучаем по прошлому.

Вперёд направляясь дорогой нехоженой,

Мечтаем на миг вернуться.

В детство иль в юность, в тот самый рассвет…

Чтоб побыть с теми, кого уже нет.

Но не вернуть прошлогодний снег,

В одну реку не окунуться.

Выход один, делать день наступивший

Лучше, чем прожитый, ярче, чем бывший.

Брать новый рубеж, поднимаясь всё выше

К самому солнцу палящему.

Но ритм такой, не много ни мало,

Попробуйте удержать для начала.

Чтоб прошлое непременно стало

Завидовать настоящему!

* * *

Придав сей размах, триумфально по миру

Пройдя, мы увидим другую Иру —

Свободно парящую по эфиру,

Где многим её не достать.

Везде и всюду стала своя,

Родная, такая знакомая.

А зрители, просто большая семья

И это уже не отнять!

В ноябре вышел «Театр» – новый альбом.

Занавес поднят и под полотном

Пятнадцать сюжетов, о прожитом.

И каждый, задумываясь о своём,

Личный рисует роман.

Взлетают «Качели», срываясь с петель,

И «тени опять упадут на постель»^[42].

Взят в плен «Итальянец» на девять недель,

Захвачен сеньор «Дон Жуан».

«Смешная история» этот «Гарем»,

«Не первый» ты, громко поведала всем.

«Ой, не надо», «Шалая» не насовсем

В этот «Праздник прощания» одна.

Придёт «Одиночество» и «Двадцать раз»

«Обними меня», скажет любой из нас.

Но молчит пустота, и лишь щуря глаз

«Безобразница светит луна».

А потом, так доверчиво, вместе с ней

Мы опять «побываем в театре теней».

Гордость будет советовать быть умней

И уж не возвращаться назад.

«Но память, как усталый часовой»…

Знакомый голос, громче, громче пой!

«И за тебя, но не с тобой, я выпью горечи хмельной.

За те слова, что ты мне не сказал»^[43].

Здесь новый состав композиторов, поэтов

И я не могу умолчать об этом:

Чайка, Укупник, Азаров. Секретом

Музыки ведая, стали приметой

Рождения новых хитов.

Муравьёв, Крастошевский, Лисиц, Вулых,

Рыбчинский, Рубальская, Гарин, без их

Пронзительных текстов померк бы мотив,

Как речь, лишенная слов.

Натянутый лук их союз, но жива

Пронзённая цель, поняв это едва.

Остов – поэт, его крепость – слова

И, как звенящая тетива —

Мелодия композитора.

Стрелы – их песни, стрелок – исполнитель.

Мишень – его слушатель, его зритель.

Певец иль убийца, или целитель