Белая роза, Черный лес

Вернер Граф не приходил в себя. Пробудить его никак не удавалось. Франкой двигала надежда, что он когда-нибудь откроет глаза. Ей уже стало все равно, кто он. Просто человек, пока живой. Франка остановилась, отдышалась – и перетащила его через порожек пещеры. Капитан снова застонал, сломанные кости зловеще скрипнули.

С темного неба по-прежнему падал снег, словно ненасытный волк, завывал ветер. Франка осветила пещеру спичкой. До сих пор она толком не разглядела капитана Графа. Для нее он был не человек, а больной, которому нужна помощь.

Красивый, зарос щетиной, волосы короткие, каштановые.

Франка погасила спичку и укутала Графа спальником. Легла рядом и слушала его неглубокое дыхание и биение сердца. Чтобы дожить до рассвета, им придется согревать другу друга. С тех пор, как десять месяцев назад убили Ганса, Франка ни к кому не прижималась. Совершенно обессиленная, она провалилась в глубокий сон.

Из забытья ее вырвал громкий крик. В темноте пещеры Франка не сразу вспомнила, где она и что происходит. Потом увидела отверстие в крыше. В него светила луна.

Граф дернул во сне головой. Франка опять легла, положила голову ему на руку. У нее уже закрывались глаза, когда он опять вскрикнул и произнес несколько слов.

Сомнений быть не могло. Он говорил по-английски.

Глава 2

Она лежала неподвижно, словно парализованная. Граф больше не говорил. И глаз не открывал. Ночь еще не кончилась. Франка обнимала совершенно незнакомого человека. Его грудь поднималась и опускалась в такт дыханию, теперь уже более глубокому. Она спасла его – для какой участи? Лучше думать, что он и вправду Вернер Граф. Возможно ли такое? С какой стати офицеру люфтваффе кричать во сне по-английски? В языке Франка была не сильна, но безошибочно узнала английскую интонацию. Кто же он и что с ним будет, сообщи она местной полиции? На нем форма люфтваффе. Если он британец или американец, то его, без сомнения, осудят как шпиона и расстреляют. А Франка предпочтет умереть, лишь бы не помогать гестапо. Так что же делать?

Девушка подползла к выходу и выглянула из снежного укрытия. Ледяной воздух обжег лицо и холодной водой потек в легкие. Снегопад утих. Облака висели с одной стороны неба, словно отодвинутая в сторону грязная скатерть, и в темной вышине сияли звезды. Ветер чуть шуршал ветвями. Больше никакого движения.

Можно ли оставить его здесь одного? Если он очнется – не выберется ли наружу? Вокруг уже простирался прекрасный нетронутый снег. Никакой прохожий не заметит их укрытия. Однако приближалось утро. Люди заходят сюда редко, но все же заходят. В ближайшие часа три еще, пожалуй, получится уйти незаметно, – а потом низкое зимнее солнце выглянет из-за горизонта и осветит окрестные леса. Увидит случайный лыжник, как они тащатся по снегу, – и тогда Франка уже бессильна. Ее подопечный попадет в гестапо. С тайной полицией лучше сотрудничать – за это награждают, а за отказ сотрудничать бросают в тюрьму. В том-то и хитрость системы: чтобы вести себя по совести, требуется огромная сила духа. Недоносительство на соседей рассматривается как опасное антиобщественное поведение, которое входит в сферу интересов гестапо. Потому-то у них повсюду шпионы. Потому-то «немецкий взгляд», быстрый взгляд украдкой – не видит ли кто? – стал делом привычным.

Франка вспомнила о своих колебаниях. Вчера ей то хотелось умереть поблизости, чтобы тело нашли на следующий день, то она думала забрести в самую гущу леса, где оно пролежало бы несколько месяцев, и вся плоть истлела бы, и остались бы голые белые кости. Зато теперь выбора нет. О прежних планах нужно забыть и помочь раненому. Если оставить его одного, он погибнет. Сдать в полицию – погибнет. И Франка будет знать, что помогла нелюдям из гестапо и режиму, который они представляют. А если ждать до рассвета, то можно кого-нибудь встретить, и кончится это опять же гибелью Графа, или кто он там, ну а заодно и ее гибелью. Получается, выбора вообще нет.

Вчерашние следы замело снегом, однако в здешних лесах Франка не потерялась бы и с закрытыми глазами. Она двинулась к дому. На дорогу уйдет больше часа и еще столько же – чтобы вернуться сюда. Кто он – разведчик или беглый военнопленный? Если военнопленный, почему прыгал с парашютом над Германией? А может, просто самолет потерпел аварию, и ему пришлось прыгать? Зачем ему быть здесь, в горах? До Фрайбурга километров семнадцать. Или его ветром снесло? По пути сюда Франка не слышала ни самолета, ни зениток.

Франка подумала о бомбежках, которые становились все чаще, и сразу вспомнила об отце – и боли, погнавшей ее сюда с пистолетом в кармане. Однако мысль о человеке в снежной пещере вернула ее к действительности и заставила двигаться дальше.

Она спустилась с холма тем же путем, каким брела вчера; скоро из виду исчезла не только пещера, но и сосны на склоне холма.

– Не нужно беспокоиться о том, что от тебя не зависит, – сказала Франка вслух.

Услышать собственную мысль было приятно: как будто она не в одиночку пытается спасти чужую жизнь.