Белая Роза. Игра теней

Скатившись с невысокого холма, я влетел в ложбинку, где пузырилась жидкая грязь. Фигура на минуту скрылась из виду. Поднявшись же на вершину другого, я не увидел в воздухе ничего, кроме нескольких ворон, круживших безо всякого смысла. То, что я сказал после этого, безмерно расстроило бы мою матушку.

Я продолжал скачку, пока не достиг того места, где видел фигуру в последний раз. Осадив коня, я спешился и принялся искать следы. Как следопыт я велик и могуч, однако на столь мокрой земле не могло не остаться следов. Если, конечно, я не сошел с ума и все это мне не причудилось.

Следы я, конечно же, нашел. И ощущение того самого взгляда меня не оставляло. Но искомой твари нигде не было. Это меня озадачило. Включая даже вероятность вмешательства волшебных сил, как ей удалось полностью сгинуть? Вокруг совершенно негде было укрыться!

Тут я заметил ворон, кружащих в четверти мили от меня.

— Ладно, сук-кин ты сын. Сейчас посмотрим, быстро ли бегаешь…

Там тоже не обнаружилось ничего.

Так повторилось три раза, и ровным счетом ничего я не достиг. В последний раз я остановился на гребне холма, откуда был виден лес — этак в сотню акров. Спешившись, я встал рядом со своим жеребцом. Дыхание его, подобно моему, было неровным.

— Что? Тоже устал? — спросил я.

А ведь эти чудища никогда не выдыхаются…

Внизу же было на что посмотреть. Столько воронья сразу я видел разве что над полем только что кончившейся битвы.

За свою долгую, в странствиях проведенную жизнь я слыхал около полусотни рассказов о населенных призраками лесах. Леса всегда описываются как темные, густые и старые, или деревья в них почти все мертвы, а ветви их словно руки скелетов, подъятые к небесам. Этот лес, пожалуй, похож был только по густоте, однако, судя по ощущениям, призраков в нем хватало.

Пристегнув поводья к луке седла, я вытащил из седельных ножен меч и направился к лесу. До него было около четверти мили. Жеребец тронулся следом, футах в восьми за спиной, склонив голову так, что ноздри его едва не касались земли, словно он принюхивался к следу.

Больше всего ворон оказалось над центром леса. Я уже не слишком доверял собственным глазам, однако там, среди деревьев, виднелось некое темное приземистое строение. По мере приближения к нему я двигался все медленнее. Возможно, какая-то доля здравого смысла во мне еще оставалась. Эта самая доля и подсказывала мне, что для подобных вещей я не гожусь. Я вовсе не походил на бравого рыцаря, коему под стать пробираться в самое логово зла.

Нездоровое любопытство — мое сущее проклятие. Невзирая ни на что, оно тащило меня за бороду вперед.

Здесь обнаружилось дерево, подходящее под все описания: древнее, полузасохшее, в мой рост толщиной. Словно часовой, возвышалось оно над лесом по крайней мере футов на тридцать. Его подножие окружали кустарники и молодые деревца по пояс мне в высоту. Прислонившись к его стволу, я попробовал уговорить себя продолжать путь — а может, наоборот, удержаться от неосмотрительных поступков. Жеребец брел за мной, пока не уткнулся мордой в мое плечо. Я обернулся к нему…

Последовало краткое змеиное шипение, а следом — глухой удар.

С отвисшей челюстью взирал я на стрелу, еще дрожавшую в стволе в трех дюймах от моих пальцев, и уж совсем собрался броситься наземь, но тут до меня дошло, что стрела эта предназначалась вовсе не для моей груди.

Наконечник ее, древко и оперение — вся стрела была чернее сердца жреца, словно сделанная из черной эмали. В дюйме от наконечника древко было обернуто белым. Выдернув стрелу из дерева, я поднес послание к глазам.

«Еще не время, Костоправ».

Писано это было на диалекте Самоцветных Городов.

Интересно.

Пожалуй, и впрямь еще не время.

Я ободрал бумагу с древка, скатал ее в шарик и забросил в кусты, а затем огляделся в поисках стрелка. Естественно, вокруг никого не было.

Я вложил стрелу в свой колчан, вскочил в седло, развернул коня и шагом поехал вперед.

Мелькнувшая в воздухе воронья тень заставила меня поднять глаза — и увидеть семерых смуглых карликов, поджидавших меня на вершине холма.

— Все вам, ребята, неймется…

Я снова спешился, встал позади коня, достал лук, согнул его, вынул из колчана только что подобранную стрелу и двинулся через склон, все так же прикрываясь конем. Карлики развернули свои игрушечные лошадки и двинулись ко мне.

Приблизившись на подходящее расстояние, я высунулся из-за коня и выстрелил в ближайшего. Стрелу он увидел и попытался увернуться, чем только навредил себе. Я метил в шею пони, а стрела пронзила его ногу насквозь, достав и животинку также. Пони взбрыкнул, выбросив седока из седла, и понесся, волоча за собой карлика, чья нога застряла в стремени.

Вскочив в седло, я направил коня в образовавшуюся брешь. Карликовые лошадки бежали слишком медленно, чтобы хотя бы приблизиться.

Словом, мы понеслись вперед, и за час я перестрелял всех их лошадок, причем мой жеребец шел легким галопом и, по-моему, развлекался от души. Никогда прежде я не видал лошади, которая оглядывалась бы, чтобы посмотреть, как там погоня, и соразмеряла аллюр в дразнящей близости.