Белая Сибирь. Внутренняя война 1918-1920 гг.

Но тем не менее владивостокский консул одной из союзных стран остановил погрузку этой резины на чешские пароходы, – ведь были затронуты не только интересы русских, а и иностранных подданных, общество было российско-американское. А самый тон ответа чешского капитана напоминает отговорку того любителя чужих золотых часов, который, будучи пойман на улице с поличным, начинает спрашивать у собственника часов, где у того свидетельство из магазина о покупке их.

Когда интересы иностранцев не были затронуты, то они смотрели на коммерческие подвиги чешского «гения» холодно, равнодушно и только иной раз – кто почестнее – с презрением.

Владивостокская газета «Слово» так описывает в те дни то, что представляла оборотная картина ликвидации «анабазиса»:

«В Гнилом Углу (часть Владивостока) несколько огромных зданий, бывших паровозных мастерских, заняты ликвидационной комиссией чеховойск.

Чего-чего тут только нет – и весы, и швейные машины, и телеграфные аппараты, и инструменты, словом, все, от булавки до автомобиля, как пишет «Изо экспорт и K°.» (японская фирма). Разница одна: «Изо экспорт и K°.» – фирма с безупречной репутацией, у ликвидационной же комиссии чеховойск репутация не так-то уж чиста. Хотя комиссия и работала чисто!

Взять хотя бы весы. Комиссия тщательно окрасила все весы, в надежде замазать надписи, указывающие, с какой дороги эти весы увезены были «доблестными» войсками. Но явилась русская железнодорожная комиссия и стала откапывать. Там на гирях отметка: «Пермская ж. д.», тут на платформе весов выступает: «Сибирская жел. д.», там оказалась: «Китайско-Восточная ж. д.», а на инструментах нет-нет да и находили надписи: «депо Тайги», «депо Перми». Пришлось чехам уступить эти вещи, а там, где признаки хищения не были отлиты или выгравированы, комиссия ничего не могла сделать. Неужели и русская администрация ничего не может сделать, чтобы защитить народное достояние от такого наглого расхищения?

Не лишено интереса и следующее – чеховойска открыли торговлю оптом и в розницу, продают муку, макароны пудами и фунтами, выдают счета, но наотрез отказываются оплачивать счета гербовым сбором».

Газета «Русский голос» приводила заметку о вандализме чехов: «В ожидании парохода, чехи жили в классных вагонах. Уезжая, чехи сняли зеркала, вывинтили все медные части, вплоть до винтов, сняли линолеум со стенок и пола, обивку с диванов и конский волос, которым эти диваны были набиты. Одним словом, взяли все, что представляло какую-либо ценность. Железнодорожные власти, принимая эти вагоны, вынуждены были составить акты о грабеже вагонов».

Отдельные русские люди и противобольшевицкая пресса Владивостока и Харбина пробовали протестовать, опубликовывая отдельные вопиющие факты открытого, безнаказанного ограбления России. Чехи или оставляли без ответа, или отвечали отписками, только подтверждающими эти факты.

Так, например, русским ведомством снабжения и продовольствия отпускался чехам, начиная с 1918 года, сахар в кредит. При их отъезде в новорожденную родину – Чехословакию чешскому штабу был предъявлен ведомством счет с расписками чешских частей в разновременном получении сахара на 648 796 иен. Чехословацкий штаб дал следующий ответ: «Не отрицая факта передачи нам русскими властями продовольственных продуктов, мы в данное время не можем произвести этой передаче необходимый учет и контроль, так как наше интендантство эвакуировано. Вся переписка по этому делу будет направлена в Прагу с первым отходящим транспортом, и до получения распоряжения оттуда мы произвести расплаты не можем».

Распоряжения из Праги не последовало никогда. Обычно иностранцы хранили молчание, лишь наблюдая со стороны, как ловко чехи обворовывали Россию, превращаясь из голодранцев в довольно состоятельных, а некоторые так просто в богатых людей. Но вот в номере от 1 мая 1920 года английской газеты Japan Advertiser (Kobe) была помещена телеграфная корреспонденция, из Владивостока, следующего содержания: «Вчерашний отъезд транспорта «Президент Грант» оставил еще 16 000 чехов для эвакуации. Транспорт для них еще не предусмотрен и не ожидается раньше конца июня. Есть предположение зафрахтовать японские пароходы, так как ничем не занятые чехи суть причина постоянных волнений и недоразумений. «Президент Грант» увез 5500 чехов, а также сотни тонн золота, серебра, меди, машин, сахара и всяких других продуктов, как и другое награбленное добро, которое чехи увозят с собой из Сибири».

Чехословацкий посланник в Токио, Перглер, один из ближайших сотрудников Масарика, не счел возможным на этот раз смолчать и дал такой классический ответ, помещенный в том же Japan Advertiser и в русской дальневосточной прессе. Приводится ниже в подлиннике, без изменения: