Белая сирень

– Не совсем так, – Керр свела к переносице тёмные брови, – разбирательства могут тянуться долгие месяцы, а порой и годы. Подследственные находятся в изоляторе и при этом продолжают писать кассационные жалобы в суд с просьбами о домашнем аресте. Учитывая, что содержание в СИЗО засчитывается как срок пребывания в местах лишения свободы с коэффициентом один к полутора, в наших интересах сократить этот срок до минимума, предоставив суду, неопровержимые факты их вины. – Керр захлопнула папку и стала запихивать её обратно в сумку, с сожалением поджав губы. – Ну вот, как-то так. Работа идёт, конечно, но…

Оля следила за её руками, понимая, что Керр и следователь готовы попрощаться.

– Вы можете остаться? – Обратилась она к адвокату, – только принесите воды, пожалуйста.

Иван поднялся, щёлкнув суставами, и вышел из палаты. Мария Николаевна, сложив руки на коленях, ждала. Когда через несколько минут следователь появился со стаканом тёплой хлорированной воды, они обе ещё молчали.

Иван взглянул на часы и проговорил:

– Я подожду снаружи.

С помощью Керр Оля приподняла голову и с жадностью стала пить, не обращая внимания на струи воды, устремившиеся по обе стороны рта, прямо за пазуху больничной рубашки. Затем, откинувшись, прикрыла глаза.

– Морозов, конечно, животное. Но он давно уже не может никому причинить вреда, – фразы, вырывающиеся свистящим шепотом, давались с трудом.

Мария Николаевна придвинулась ближе, стараясь не пропустить ни слова, уперев пышное тёплое бедро в ногу девушки.

Чудов, восемь лет назад

Только животные обладают таким слухом и чутьём. Даже не дыша, не издавая ни единого шороха, Оля поняла, что Морозов безошибочно вычислил место, где она пряталась. И на расстоянии в несколько шагов она, не видя его лица, поняла, что он улыбается, предвкушая свою победу.

Она не думала о спасении или о снисхождении. То, что происходило сейчас, было чем-то неподвластным её пониманию. Грань, за которую её сознание не готово было заглянуть. Её мир рушился под давлением превосходящей силы, не оставляя ей шанса сохранить его целостность. Она – жертва? Нет, в это невозможно было поверить и принять…

Свист замер на высокой ноте, оборвав мелодию.

– Знаешь, что мне нравится в таких, как ты? – его шаги приближаются.

Только бы темнота длилась подольше.

– Я думал, что Маринка такая… – шаги чуть отдалились, и шуршание травы послышалось за спиной. – Думаешь, по великой любви я был с ней? – хриплый смех. – Когда первый раз драл, даже не пикнула, сдалась. Пыль с моих ботинок слизывала. А ты будешь?

Оля до крови закусила губу.

– Будешь, а? Молчишь… Не знаешь? Вот и я не знаю. Но очень хочу узнать!

Он внезапно схватил Олю за волосы на макушке и через кусты потащил наружу из её укрытия. Девушка повисла в его руке, вцепившись в запястье.

– Не рыпайся! – спокойно посоветовал Морозов, продолжая волочить Ольгу сквозь чащу.

Нижние ветки деревьев и кустов больно хлестали её по лицу, оставляя мелкие листочки на мокрых щеках. Острые сучки царапали ноги, застревали в оборках юбки, и Оля слышала, как с треском рвётся ткань.

Морозов дотащил её до самой поляны, швырнул рядом с кустом сирени. Отпустил волосы, но тут же оседлал, усевшись на грудь.