Белая сирень

37. Канатоходцев сменили танцовщицы. Их танец неопровержимо доказывал, что стриптиз не является изобретением нашего испорченного века. Но в те далекие времена легконогие гурии обнажались с меньшей нервозностью и суетливостью — степенно, неторопливо, величественно, словно царицы перед своими рабами.

38. Быть может, Мельхиор счел это зрелище недостойным его сана и возраста или же просто устал с дороги, но в самый пикантный момент он встал, отвесил церемонный поклон своим сотрапезникам и удалился в сопровождении слуг.

И тут же Бальтазар, хотя ему вовсе того не хотелось, последовал примеру старшего. Он, правда, по мере сил растянул уход и был вознагражден за это лицезрением тех прелестей, что скрывались за последними покровами. После этого он наконец с достоинством удалился…

39. За столом остался лишь молодой Гаспар. Он подозвал служителя и заказал еще кувшин фалернского вина.

К нему подсела одна из танцовщиц, вернувшая себе некоторые необременительные детали туалета. Она не отказалась пригубить фалернской горечи, и по ее взгляду было ясно, что она не откажется и от других удовольствий, которыми утешается бедное человеческое сердце…

40. От Алазара, конечно, не ускользнули все подробности поведения волхвов, дающие представление об их характере и привычках. Он уделял им куда больше внимания, чем представлению и кушаньям.

Доев плов, Алазар бросил монетку слуге и пошел на ночлег.

При выходе из трапезной он вспугнул двух о чем-то договаривающихся людей. В одном он сразу признал ловкого канатоходца в красном облегающем платье, другой был ему незнаком.

Но мы, зрители, почти наверняка запомнили его, ибо видели в свите Мельхиора и при разгрузке верблюдов, — этот прислужник короля отличался слишком приметной внешностью: рыжий гигант с поросячьими глазками.

Человек очень приметливый, Алазар почувствовал некоторый дискомфорт, исходивший от этой шушукающейся пары, но не было ни повода, ни возможности вмешаться в их переговоры, тем более что они сразу порскнули в разные стороны, послав Алазару злобный взгляд…

41. Подойдя к своему покою, Алазар обнаружил на балконе, тянущемся по всей длине фасада, на фоне звездного неба фигуру Мельхиора, наблюдающего светила в подзорную трубу.

Алазар остановился. Похоже, ему хотелось подойти к своему старому учителю, но он не осмелился. Слегка вздохнув, Алазар скрылся в своей комнате…

42. Гаспар основательно нагрузился, а его новая подруга все подливает ему в кубок крепкого вина. Они сдвигают кубки, и Гаспар, запрокинув голову, выпивает все до капли, в то время как дама лишь смачивает губы. После чего Гаспар, совершенно распоясавшийся, осушает фалернскую горечь с ее губ.

И опять наполнены кубки, и опять Гаспар пьет и целует подругу. У них нет общего языка, после каждого поцелуя Гаспар тычет себя пальцем в грудь и сообщает:

— Гаспар!.. — и радостно хохочет.

— Ровика, — называет себя дама, прижимая длинные пальцы к полуобнаженной груди.

И опять налит и осушен кубок. И опять:

— Гаспар!..

— Ровика!..

И счастливый смех большого черного ребенка.

Ровика пристально смотрит на своего кавалера, похоже, он совсем охмелел. Она показывает жестом, прижав две со сложенными ладонями руки к щеке, что пора на покой.

— Гаспар — Ровика? — спрашивает король.

— Гаспар — Ровика, — нежно отвечает дама. — Бай, бай… Она помогает ему подняться и почти тащит на себе из трапезной…

43. Пройдя по террасе к покою Бальтазара, Мельхиор деликатно, но уверенно постучал в дверь. Она сразу отворилась, словно Бальтазар ждал непрошеных посетителей и готов был дать им полный отпор. Но выражение лица Бальтазара мгновенно изменилось, когда он увидел своего почтенного коллегу.

— Я решил разделить с вами удовольствие от лицезрения ночных светил, — церемонно сказал Мельхиор, — на редкость благоприятствующих нашему походу.

Бальтазар приложил руки к груди и глубоким поклоном поблагодарил старого короля за лестное внимание.

Оба направились к походной обсерватории…

44. В покоях Гаспара влюбленная пара разомкнула долгое объятие. Вернее, это сделала самовольно дама, поскольку Гаспар давно отключился от объятий, любви и остатков сознания.

А дама выпросталась из-под тяжелого тела, надела свои необременительные одежды, сняла шелковую ленточку с ключом с шеи Гаспара и наметанным глазом определила тайник.

Спокойно и неторопливо она отомкнула его, вынула увесистую шкатулку и выгребла оттуда дары, предназначенные отнюдь не новорожденному Богу, а весьма земным существам: сурьму, белила, ароматические порошки, флакончики с благоуханной влагой и украшения: серьги, сережки, брошки, цепочки. Не побрезговала дама и десятком золотых монет. Спрятав все это под накидку, она выскользнула в коридор…

45. Двор гостиницы. Прижимаясь к стене, пробирается канатоходец с лезвистым лицом. Он держит путь к верблюжьему загону.

Достигнув ворот, он ловко и бесшумно карабкается вверх и смотрит вниз.