Белая сирень

Ирина (восторженно). Тетя Соня, я восемь счастьев нашла, а фрейлейн ни одного!..

Фрейлейн (подойдя). Их хабе каин глюк…

63. (Съемка в помещении.) ИВАНОВКА. СПАЛЬНЯ. ВРЕМЯ ТО ЖЕ.

Наталья в спальне одна. В утреннем пеньюаре она присаживается к туалетному столику у распахнутого окна, расчесывая волосы. Оборачивается к окну.

64. (Натурная съемка.) ОКНО. ВРЕМЯ ТО ЖЕ.

Сиреневые грозди буквально вламываются в комнату сквозь распахнутые рамы. А музыка Второй прелюдии льется свободно, и снова нарастают торжествующие победные, восторженные аккорды.

65. (Съемка в помещении.) ИВАНОВКА. СПАЛЬНЯ. ВРЕМЯ ТО ЖЕ.

Наталья чуть отстраняется от окна, проводит ладонями по вискам, унесенная музыкальным потоком куда-то очень далеко. Она поворачивается к зеркалу, из которого на нее глядит… тринадцатилетняя девочка — смуглая, скуластая, с огромными тёмными глазами. Это — Наташа, которой она была двадцать лет назад.

66. (Съемка в помещении.) ИВАНОВКА. СПАЛЬНЯ ДЕВОЧЕК. ДВАДЦАТЬ ЛЕТ НАЗАД. ДЕНЬ.

Маленькая Наташа рассматривает себя в зеркало, на ней только панталончики с кружевной оборочкой внизу. Худенькое тельце кажется принадлежащим мальчику. Ни намека на грудь, торчащие ключицы, ребра можно пересчитать. Наташа с ненавистью смотрит на себя.

Наташа (бормочет). Черна, как галка, худа, как палка, девка Наталка, тебя не жалко.

За ее спиной раздается девичий голос.

Девичий голос. Что это вы, барышня, так дразнитесь?

Наташа оборачивается. Перед ней ее горничная девушка. Она всего на год старше своей хозяйки. Но уже можно узнать в этих густых каштановых волосах, правильном круглом лице с пухлыми губами знакомую нам Марину.

Наташа. Опусти лямки!

Марина. Какие лямки?

Наташа. Сарафана. Я хочу посмотреть, как у тебя.

Марина смущенно смеется, но в ее жемчужных глазах прыгают бесенята.

Марина. Ишь чего надумали…

Она опускает лямки, обнажая сформировавшиеся круглые груди, и смеется, закрывая их пестрой тканью сарафана.

Марина. Как у всех.

Наташа. У всех! А у меня ничего нет! Неужто я такой и останусь?

Марина. Господь с вами, барышня. Я ведь на цельный год старше вас. У вас все будет покрасивше, чем у меня.

Наташа с мрачным видом поворачивается к зеркалу.

Наташа. Никогда не будет. Правильно Сережа сказал, что я черна, как галка, и худа, как палка.

Марина. Да что вы его-то слушаете. Сергей Васильевич вечно придумывает. Если б только знали, как надо мной надсмехался.

Наташа (живо). Как?..

67. (Натурная съемка.) ИВАНОВКА. СИРЕНЬ. ВЕЧЕР.

В вечерних сумерках сиреневые грозди как бы светятся. И среди этой влажной свежести, затаив дыхание, стоит маленькая Наташа. Она прислушивается к чьим-то еле слышным голосам, стараясь не хрустнуть веткой, с широко раскрытыми глазами. Она делает еще один шаг в самую гущу кустов и замирает.

68. (Натурная съемка.) ИВАНОВКА. СИРЕНЬ. ВРЕМЯ ТО ЖЕ.

Среди бледно светящихся, белых сиреневых гроздей стоит пара. Семнадцатилетний Рахманинов, поджарый, длинноволосый, в русской полотняной рубашке с пояском. Спиной к нему, опустив голову, пятнадцатилетняя девочка — золотоволосая и светлая — Верочка Скалон.