Белая смерть

— Я просто подумал, что предложить все-таки стоит, — сдался Эберхардт. — Музей суданской археологии — необыкновенно интересное место.

— К черту музеи! — буркнул Мак-Кью. — Сейчас слишком жарко для экскурсий.

— Думаю, — сказал Эчеверрья, — нам стоит вернуться в наше купе, пока его кто-нибудь не занял.

Пятеро европейцев равнодушно пошли к поезду. В вагоне их встретил Прокопулос.

— Ну что, посадили они Отта на самолет? — спросил Харкнесс.

— Да-да, конечно, — ответил Прокопулос. — Я сам проводил его до трапа. Возможно, в эту минуту мистер Отт уже пересек египетскую границу.

— Оказывается, и от гепатита бывает польза, — сказал Мак-Кью.

Они вошли в свое купе и обнаружили там лейтенанта английской полиции и двух суданских констеблей.

— Добрый вечер, джентльмены, — сказал лейтенант. — Я не смог отыскать вас на вокзале и потому позволил себе подождать здесь. Могу я посмотреть ваши документы?

— А в чем дело? — спросил Харкнесс. — У нас уже проверяли документы в Генейне.

— Прошу прощения, сэр, но у меня приказ.

Майор что-то проворчал и полез за паспортом. Остальные последовали его примеру. Лейтенант сел за столик, внимательно посмотрел каждый паспорт, потом вернул их владельцам.

— Благодарю вас, джентльмены, — сказал он. — Надеюсь, я не причинил вам особых неудобств. А вам, мистер Прокопулос, придется пройти со мной в управление полиции.

— В чем дело? — возмутился Прокопулос.

— Мы поговорим об этом в управлении.

— Но я опоздаю на поезд! Вы не имеете права препятствовать моему отъезду только из-за того, что кто-то хочет получить ответ на какие-то дурацкие вопросы.

— Сожалею, сэр, но ничем не могу помочь.

— Какая нелепость! Я отказываюсь идти!

— В таком случае я буду вынужден арестовать вас, — проговорил лейтенант с несчастным видом.

— Мои документы в полном порядке! — возмущенно заявил Прокопулос. — В чем меня обвиняют?

— Я думаю, это удобнее будет обсудить в управлении.

— Нет! — закричал Прокопулос. — Я имею право знать, за что меня арестовывают!

— Ну что ж, — пожал плечами лейтенант. — Я получил предписание арестовать вас по обвинению в похищении драгоценных камней и их незаконном вывозе из Южной Африки.

— Но это абсурдно! — воскликнул Прокопулос. — У меня нет никаких драгоценных камней, и я никогда в жизни не бывал в Южной Африке!

Терпение лейтенанта истощилось.

— Давайте, — сказал он и кивнул констеблям. Суданцы двинулись к Прокопулосу.

— Не нужно насилия, — торопливо проговорил Прокопулос. — Я пойду с вами. Но я подам на вас в суд за незаконный арест.

— Как хотите, сэр, — безразлично произнес лейтенант. Он кивком попрощался с остальными европейцами и вышел из купе. Следом двинулись констебли, между ними — Прокопулос.

Когда они ушли, Эчеверрья произнес:

— У этого человека внешность вора. Я это понял с первого взгляда.

— Странно получается, — сказал Рибейра. — Наши спутники покидают нас один за другим.

— Смотрите! — воскликнул доктор Эберхардт. — Поезд тронулся!

Сперва движение было почти незаметным. Но потом поезд постепенно набрал скорость, отошел от перрона Хартумского вокзала и двинулся в путь: на Атрабу, Порт-Судан и Суакин.

Глава 3

Всю ночь и большую часть следующего дня поезд шел без приключений. Шестнадцатого августа, в шестой день Дха'л-Хиджа, за час до захода солнца поезд приблизился к запыленному зданию вокзала в Атрабе. Багаж доктора Эберхардта — старые чемоданы и скрипучие плетеные корзины — был выгружен из вагона и свален в кучу на перроне. Европейцы вышли проводить Эберхардта, пока поезд готовился к отправлению.

В последнее мгновение Эберхардт подумал: а может, отбросить осторожность, разорвать контракт с экспедицией Беккермана в Мерое, сесть обратно на поезд и поехать в Суакин, к руинам Добары, к славе или поражению? Мерое или Добара? Он никак не мог решиться. Но если Беккерман не получил его последнюю телеграмму, если он не пришлет за ним машину, то тогда, возможно…

Эберхардт увидел на дороге черное пятнышко. Пятнышко приблизилось и оказалось тяжелым грузовиком.

— Это за мной, — печально произнес Эберхардт.

— Нам будет не хватать вас, — сказал ему Рибейра. — Мы выехали из Форт-Лами всемером, а теперь нас остается только четверо.

— Мне тоже будет не хватать вашего общества, — сказал Эберхардт. — Но вы четверо вместе доедете до Аравийского полуострова.

— Иншаллах! — с усмешкой произнес Эчеверрья.

— Совершенно верно, — согласился с ним майор Харкнесс. — Именно это и следует говорить перед подобным путешествием. Иншаллах! Да будет на то воля Аллаха!

Они попрощались с Эберхардтом. Грузовик подъехал к вокзалу. За рулем сидел европеец, а в кузове — двое суданских рабочих. Европеец помахал Эберхардту рукой, тот помахал в ответ. Раздался свисток паровоза. В голове поезда Харит ненадолго оставил своих паломников. Он был поглощен беседой с каким-то арабом, жителем Атбары.

* * *

Харит молча выслушал своего помощника. Верный Сагар закончил сообщение, и на лице его отразились беспокойство и надежда. Но Харит продолжал молчать. Он все еще злился на Прокопулоса.