Белая смерть

— Ничего особенного, — ответил Дэйн.

— Полагаете, они что-то скрывают?

— Нет, они были достаточно откровенны. Что бы это ни значило. — Он налил себе из початой бутылки шотландского виски, стоявшей на бюро, и бросил в бокал кубик льда из небольшого холодильничка, который нашел в ванной. Потом сел в глубокое кресло, лицом к мистеру Менли, расположившемуся на диване.

— Полагаю, их откровенность мало значит, — сказал мистер Менли. — Мне бы не хотелось рассказывать, сколько так называемых революционеров ведут приятную и далекую от политики жизнь в Швейцарии и Франции. За наши деньги, между прочим. С той же проблемой столкнулись и русские… Но все это входит в правила игры. Ладно, что там у них за организация?

— Какая организация? — спросил Дэйн.

Мистер Менли слегка нахмурился.

— Гм, черт возьми, у них есть хоть какая-нибудь? Или они попросту толкут воду в ступе?

— Откуда мне-то знать? — ответил Дэйн. — Они говорят, что у них хорошая организация, если вы спрашиваете именно об этом. Насколько я могу судить, у них и вправду что-то такое есть.

Мистер Менли печально вздохнул.

— Так трудно все знать! Я имею в виду знать правду. Эти люди постоянно напирают на бесконечные «исторические моменты». Все эти «освободительные движения» в странах, о которых никто никогда не слыхал. Да их тысячи, Дэйн, и все они так и ждут, когда дядя Сэм придет и раскроет чековую книжку.

— Не все. Многие устраивают дела через Москву или Пекин.

— Совершенно верно, — согласился мистер Менли. — Мы должны вмешаться в это дело по вполне понятной причине. Революции в цене, все их покупают, почему мы должны оставаться в стороне и не прикупить парочку и себе? Но что мы со всего этого имеем, а? Что мы выиграем от того, что в Ракке победит революция?

Дэйн пожал плечами.

— Если вам не нравится, покупайте какую-нибудь другую революцию.

— Я бы купил, — ответил мистер Менли. — Но пока не вижу, ради чего стоило бы раскошелиться. Мое начальство в Вашингтоне советует спонсировать этот Комитет, если у них есть шансы победить.

— Ну, это понятно.

— Да. Но есть ли у этой революции хоть какие-то шансы?

— Не знаю, — сказал Дэйн. — У меня недостаточно информации для того, чтобы делать какие-то выводы.

— Ни у кого ее нет. И все же я должен либо положиться на них, либо отказать им… Дэйн, как бы вы поступили на моем месте?

— Сменил бы работу, — ответил Дэйн.

— Ждать от вас совета… — вздохнул мистер Менли.

— А что я могу посоветовать? Что бы вы ни решили, выбор за вами, и я здесь ни при чем. Черт возьми, вам ситуация в Ракке известна лучше, чем мне!

— Я прочел целый ворох документов, — сказал мистер Менли. — И изучил множество отчетов и сообщений на интересующую нас тему. К слову, эти заговорщики рассказали не очень-то много во время вашейвстречи.

Дэйн допил виски, поудобней раскинулся в кресле и прикрыл веки. Потом открыл глаза и произнес:

— Я бы сказал так: эти люди опытные актеры.

— То есть?

— То есть они сыграли для меня небольшой спектакль.

— Объясните, пожалуйста, свою мысль, — попросил мистер Менли и придвинулся поближе. Ему нравились актеры-любители.

— Судя по сводкам, — начал Дэйн, — эти трое работают вместе в течение двенадцати лет. Шесть месяцев назад они обратились за помощью к Америке и попросили прислать опытного американского агента. Два месяца назад они настойчиво повторили просьбу. На этот раз агент прибыл, были разработаны планы, но потом все отложили. Затем они возжаждали кровопролития, и проекту вновь был дан ход. Вам поручили проверить их подготовленность, а мне выпало работать с ними напрямую. Несколько часов назад они наконец встретились со своим долгожданным «американским агентом». Так обстояли дела на тот момент, когда я входил в их гостиничный номер.

— Ну, и что за представление они разыграли?

— Странное. Обычно заговорщики, если они действительно хотят прибегнуть к помощи извне, стараются произвести впечатление дружной команды, хотя бы с виду. А эти нарочито выпячивали свои разногласия. И роли, которые они играли в этом маленьком спектакле, разительно отличались от характеристик, которыми их наделило общественное мнение.

— Вы не могли бы объяснить более детально?

— Например, Лахт. Он самый младший из троих. О нем говорят как о человека железной выдержки и необыкновенно самоотверженном, который никогда не тратит время на пустые разговоры. А передо мной он предстал этаким болтуном, который презирает своих бестолковых коллег. Бикра считают большим эгоцентристом с непомерным чувством собственного достоинства. Вывести его из себя очень трудно, и он обладает талантом истинного спорщика. Но сегодня он вел себя как ленивый школьник, при этом постоянно нервничал по поводу и без. Рауди характеризуют как самого выдающегося из этой тройки, как прирожденного лидера. Он терпелив и безоговорочно предан делу. Но тот, кого я увидел, был нерешительным, слабохарактерным мямлей, а лидировал явно молодой Лахт.

— Да, странно, — задумался мистер Менли. — Может, они репетировали сцену с заговорщиками из арабской версии «Юлия Цезаря»?