Белая стая

Витя остолбенел, когда Глаша сказала, что бородатый человек — это профессор Сергей Иванович. Теперь он стоял совершенно потерянный. Водил по сторонам глазами, как загнанный волчонок. Свете даже жаль его стало немножко. Когда напали на него ребята за приписку, он низко опустил голову и неудержимо разревелся.

Глаша взяла Витю за плечи и усадила на скамейку рядом с тётей Полей, которая, пока все шумели, хлопала глазами. Лицо её выражало сильное любопытство.

Все опять расселись на траве, и Глаша всем желающим давала по очереди слово.

Один за другим выступали пионеры. Говорили о том, что Витя вёл себя недостойно. Он взял без спросу государственное имущество, утят, хоть и «на время», а всё равно их стащил. И он хотел только сам выдвинуться, для этого и делал свой опыт от всех тайком. Ребята беспокоились, искали утят, а он молчал. В конце концов Вите вынесли строгий выговор.

Отец взял его за руку и повёл домой. Витя спотыкался: он так опух от слёз, что и землю под ногами не видел.

Сергея Ивановича восьмиклассники повели на свой участок. Юных опытников он обещал навестить завтра.

КЛУБОК РАСПУТЫВАЕТСЯ…

Когда все стали расходиться, Таня вцепилась в Глашин локоть:

— Наше звено, подождите!

Щёки у Тани стали цвета варёной свёклы, выражение лица такое, будто она собралась кинуться в пропасть.

— Сеня! — сказала она отчаянно звенящим голосом. — А теперь ты во всём признавайся! Мы знаем, Сеня, что ты… приютился в заброшенном блиндаже!

Света пристально смотрела на растерявшегося Сеньку. Он начал медленно краснеть.

— Да, да, мы знаем! — быстро продолжала Таня. — Не вздумай отрекаться! Там твоя книжка, которую ты читал и почему-то не сдал на каникулы в библиотеку. И книжка заложена клочком от твоей рубашки!

Побагровевший Сенька поставил на землю ведро с перегноем, которое он уже подхватил, чтобы отнести в червятник.

— Дык и что же? Читал! Но откуда ты?..

— Это сейчас неважно, откуда мы знаем… Сеня, скажи, почему… — Таня перевела дух и выпалила: — Почему там валяются утиные перья?

— Утиные перья? — Сенька переступил с ноги на ногу, пнул ведро.

— Ты же слышишь, что я говорю! Утиные перья там разбросаны в углу. Ты ощипал какого-то утёнка, Сеня! Ты его… съел?

У Глаши от изумления широко раскрылись глаза. Саша с Любой стояли с одинаково разинутыми ртами.

Сенька рванулся с места, почему-то покачнулся, схватился за ствол берёзки, чтобы не упасть.

Внезапный хохот разнёсся по лужайке. Несмотря на волнение, все тряслись от смеха: одна нога Сеньки завязла в ведре. Когда он успел влезть ногой в ведро, никто не заметил. Но ведро его не пускало. Видно, перегной там засох и крепко держал Сенькину ногу. Подтягивая ведро за собой, Сенька шагнул к Тане с угрожающим видом:

— С ума ты, что ли, сбрендила? То-то ты приставала ко мне с вопросами, как назвать того, кто чужого утёнка слопал! Ух, если б я догадался, какая тебе дурь взбрела, я б тебя тогда же — за косы! Не так, как Сашка Любу дёргает, а покрепче!

— Без угроз, пожалуйста! — строго остановила его Глаша. — Это ещё что за новости!

— Дык, а что она?

— Дыдык, а перья там откуда? — плачущим голосом закричала Таня. — Перья утиные откуда?

— Ну, перья… — Сенька вздохнул. — Не заметил я, значит, как они насыпались. В углу темно… И как тебя туда занесло? — Он задумчиво качнул лохматой головой, брякнул приставшим к ноге ведром и посмотрел Тане в самые глаза. — Тебя я, дурочку, жалел! Чтобы ты, значит, лишний раз не ревела. А видно, надо было тебе под самый под твой нос этого утёнка принести. Нашёл я его задавленного возле кустов, вот где вход в мою… каюту, значит. Лисица утёнка задавила, я лисий помёт видел, и бросила — спугнул ее кто-то. Я дохлого утёночка закопал в уголке…

— Похоронил, выходит, — заметила Люба.

— Покажешь каюту? — жадно спросил Саша.

— Я посторонних не допускаю! — буркнул Сенька. — У меня же подводная лодка!

— С мин-нами! — радостно сказала Таня. — Ох, Дыдык, Дыдык! — И добавила виновато: — Ты хоть из ведра-то вылези!

Все рассмеялись.

Сенька с силой дёрнул ногу, чуть не свалился, но всё-таки ведро откатилось в сторону.

— Иди к озеру и отмойся! — со вздохом приказала Глаша. — Я с вами с ума сойду, честное слово! И зачем я согласилась быть вашей звеньевой? Работала бы со всеми девочками на том участке, как человек!

Следом за Сенькой Света побежала к озеру. У самой воды догнала его, тронула за рукав.

— Сеня, прости меня!

— Чего ещё? — сердито обернулся Сенька. — За что простить-то?

— За то, что я подумала про тебя худое…

Сенька хмуро глянул на Свету через плечо, подумал, ничего не сказал и прямо в штанах полез в воду. Он тёр обеими руками и споласкивал низ своей штанины. Порыжелые клетки его рубашки на солнце казались яркими. Света смотрела на них, и ей было очень стыдно.

Так распутался клубок подозрений, мучивших двух подружек.

В БЕДЕ НЕ БРОСАЮТ!

— Ты отличник, на целую голову выше их всех. Они завидуют твоему уму, твоим способностям, потому и вынесли тебе выговор, — говорила Витина мать, вышивая гладью дорожку.