Белая стена

Эти шелудивые псы еще заплатят за оскорбление, думает он, прислонясь к окну и теребя поля шляпы в рибатежском стиле. Но как только он подходит к застекленной двери, надежда на благополучный исход встречи улетучивается. Одна за другой рвутся нити веры, вернувшей было его к жизни. Когда Зе Мигел окидывает недобрым взглядом адвоката, который, восседая за письменным столом, делает вид, что поглощен бумагами в громоздящихся одна на другой картонных папках, он видит его смутно, как сквозь туман.

Но все же отваживается на риск:

– Через два дня деньги будут…

– Тем лучше, Зе Мигел, тем лучше. Поверьте, этим вы доставите мне величайшую радость.

– Может, псы еще обломают себе зубы.

Зе Мигел не может различить выражение лица Каскильо до Вале: то ли улыбается с подначкой, то ли вообще не поднимает головы над кипами процессов и исков. Зе Мигел почти ничего не видит.

Тот же туман обволакивает людей, которые встречаются ему на улице. Он идет напролом сквозь нереальный и враждебный мир. Ощущает себя черным силуэтом, врезающимся в густой пепел сумерек. Раздвигает их плечами, отталкивает – и чувствует, как сумерки тотчас же смыкаются у него за спиной, размывая отдельные фигуры с неопределенными очертаниями: может, деревья, может, люди, а может, большие недвижные птицы, поджидающие его. Либо шелудивые псы.

Ну конечно, собрались здесь, чтобы поглядеть, как он пойдет мимо. Преследуют его, окружают. Не переходят на бег; и он тоже идет шагом, голова слегка кружится, хотя он старается ступать твердо.

В иные моменты он верит, что удастся вырваться. Нужно быть внимательным, чтобы не прозевать первых признаков просвета. Но когда ему кажется, что выход найден, он обнаруживает – только тогда, – что ему оставлены одни тупики, что он увязает все глубже. Ему не выбраться из тумана, из колодца, заполненного липким сумеречным пеплом, в который он медленно погружается.

Ему вспомнился брат, Мигел Зе; последнее средство спасения – заложить ему имение Монтес. Все остальные отказались помочь ему почти без извинений. Настал час истины. Горько знать это.

Может, для него так и не найдется трехсот конто; а он стольким дал заработать. Но сотню обещал адвокату – непонятно, то ли чтобы тот с большей охотой постарался добиться того, что нужно Зе Мигелу, то ли чтобы разволновался, тоже утратил сон на эту ночь, которая скоро наступит. Мигел Богач теперь проводит ночи без сна – точно пережидает их минута за минутой, заполняя воспоминаниями о тех временах, когда уверенно шел по любой дороге.

Теперь он блуждает по лабиринту сомнений и ухищрений.