Белая стена

– Один мой приятель, чтобы избавить вас от позора и не устраивать у вас в доме обыска.

– Может, они думают, я держу здесь продукты, что ты тайком перевозишь?

– Не шутите, матушка, дело серьезное, и не напускайтесь на меня все время. Вас послушать, можно решить, что я вам причинил зло.

– Больше, чем ты думаешь.

– Хочу попросить у вас прощения за тот разговор. Мы оба наговорили лишнего.

– А, ты вот о чем!… Да нет, это всё пустяки. Люди в моем возрасте не стоят того, чтобы дети из-за них беспокоились.

– Вы меня прощаете?

– Об этом лучше не говорить, Зе. Всё осталось, как было. Ничего для нас не изменилось. Ты не изменился, и я тоже…

– Вещи меняются со временем.

– Если не меняются люди, остальное не имеет значения. Вещи не имеют значения.

Зе Мигел подходит к матери и кладет руку ей на плечо.

– Могу я обратиться к вам с одной просьбой?

Мать и сын вглядываются друг другу в глаза. Ирене Атоугиа чувствует, что у нее в глазах страдание, а может быть, и слезы, но не столько, сколько их у нее в глубине души, и она видит, что сын отводит взгляд. Ирене Атоугиа пытается подавить волнение словами.

– Если просьба честная…

– Честная.

– Говори.

– Не пускайте к себе Педро ночевать.

– Не беспокойся. Он больше ко мне не приходит, не дурак.

– Спасибо, матушка.

– Нет, можешь не благодарить. Потому что, когда бы он ни пришел, я открою ему, так и знай.

– Это может вам дорого стоить.

– Мой дом – не лавка, я не назначаю цены своим поступкам. А родство обязывает…

– Я вам роднее, чем он.

– Не скажу «да», не скажу «нет», Зе Мигел.

– Не ожидал я, что услышу от вас такое.

– Каждый стоит за своих друзей. Теперь у нас друзья разные. Жалко! Жалко, но это так.

Теперь Ирене Атоугиа сама хватает сына за руку.

– Ты пришел с плохим поручением, Зе. В такой день, как сегодня, в такой горький день, как сегодня, ты не должен был приходить сюда за таким подлым делом. Двери этого дома всегда должны быть открыты для тебя. Но приходи как сын. Не можешь прийти как сын – не приходи совсем.

– Я потому и пришел сюда, что я сын вам…

– Ошибаешься. Даже те, кого мы выносили в утробе, – не сыновья нам, когда изменяют родной крови и становятся на сторону врагов. Ни у меня в роду, ни в роду твоего отца таких не было.

– Каких «таких»? Не понимаю.

– Таких, которые пытаются выведать здесь, чтобы нафискалить там.

– Я защищаюсь. Педро и его дружки против меня.

– Вот именно! В этом-то и беда. Беда в этом, потому что я на стороне Педро и его дружков.