Белая стрела

– Какого Репина? Шишкина, тундра, – поправил второй. Слышавшие рассмеялись, а потом все расселись за накрытые столы (каждый на четверых) с холодными закусками и бодрящими напитками. Для начала помянули безвременно усопших, затем выпили за присутствующих, а когда официанты разнесли горячее, возникли разговоры по интересам. Одни вспоминали былые дела и корешей, тянувших срок в зонах, другие бардак в стране, который всем был на руку.

Когда блюда переменили, к столику, за которым сидели Могила с Дедом Хасаном, Грач и еще один законник, подошел человек из охраны, наклонившись, что-то сообщил. Те благосклонно кивнули, страж удалился, а спустя пару минут на веранде возник рослый полноватый человек в светлом костюме и очках в сопровождении еще нескольких, встреченный одобрительным гулом.

– Мир вашему дому, – приложил он к груди руку, группа поднялась на невысокую эстраду. Там, на штанге, висел микрофон, блестели синтезатор с гитарами и ударная установка. Сопровождавшие, взяв инструменты, заняли свои места, а рослый выдернул из держателя микрофон. В воздухе возник негромкий, со звуками флейты проигрыш, а за ним неспешный речитатив:

Весна опять пришла, и лучики тепла
Доверчиво глядят в мое окно,
Опять защемит грудь, и в душу влезет грусть,
По памяти пойдет со мной,

– глубоким баритоном почти проговаривал исполнитель слова песни. Далее последовал столь же задушевный куплет, а после взрывной, набирающий силу припев:

Владимирский централ – ветер северный,
Этапом из Твери – зла немерено,
Лежит на сердце тяжкий груз.
Владимирский централ – ветер северный,
Когда я банковал – жизнь разменяна,
Но не «очко» обычно губит,
А к одиннадцати туз!

Сидевшие за столами внимательно слушали (у нескольких повлажнели глаза), а один, набулькав полный фужер водки, залпом выпил. Когда песня закончилась и стихли последние аккорды, на веранде повисла тишина, сменившаяся бурными аплодисментами. Сидевшие там люди, для которых чужая и своя жизнь была всего лишь мигом, тоже имели чувства.

Несколько часов спустя, когда шар солнца клонился к горизонту, по Кольцевой дороге в пока еще оживленном потоке автомобилей мчались братковские иномарки. На ее ответвлениях отдельные, дав прощальный сигнал, сворачивали, направляясь в свои районы столицы.

Глава 10. В местах не столь отдаленных

На следующий день Орлов с Гуляевым и Левитин сидели на Лубянке, в одном из кабинетов ОТО, просматривая оперативную съемку.

– М-да, – одобрительно сказал Левитин, – ваша техника будь здоров, отличная картинка.

На экране компьютера, за пультом которого сидел бином (так опера звали меж собой сотрудников технической разведки), демонстрировалась залитая солнцем веранда со всеми участниками сходки. Не было только звука.

– Жаль, не получилось установить «жучка», – покосился Гуляев на спеца. – Тогда бы было еще лучше.

– Хорошо, успели камеру повесить на сосне, – буркнул тот. – Вы бы еще позже озадачили.

– Будет вам, – цыкнул на коллег Орлов, все стали смотреть дальше.

– Ну, как тебе, Сергей Николаевич? – повернулся к Левитину, когда запись кончилась и капитан щелкнул кнопкой остановки.

– Практически все, кто там был, нам известны, – ответил тот. – Авторитеты из Москвы и области. Но, чтобы точно сказать, нужно проверить по картотеке.

– Сережа, лица распечатать можешь? – спросил полковник у бинома. Тот молча кивнул.

– Ну, тогда занеси мне, как будут готовы.

Оперативники встали, вышли из технического отдела и направились в другое крыло здания.

– А зря Круг общается с этой братией, – сказал по пути Гуляев.

– Это да, – согласился Левитин. – Для него это плохо кончится.

Спустя час, когда обсуждали у Орлова текущие планы, появился «отошник» с папкой в руках: «Готово». Положил на стол начальника и вышел.

– Держи, – вручил ее тот Левитину. – Как только все проверишь, отзвонись.

Закончив обсуждение, они расстались, майор уехал к себе в МУР, где, вызвав оперативника из свой группы, вручил папку и поставил задачу.

– Понял, – ответил тот. – Разрешите выполнять?

– Действуй.

Когда поздно вечером, получив нахлобучку от начальства за задержку одного из месячных отчетов, он листал учетные дела и заполнял «форму», в кабинет зашел вернувшийся из картотеки сотрудник.

– Как успехи? – поднял глаза Левитин.

– Есть все, кроме этого, – извлек опер из папки и протянул ему довольно четкий снимок. На нем вполоборота сидел пожилой человек, чем-то похожий на советского актера Гафта.

– Внимательно смотрел?

– Ну да. Вместе с двумя картотетчиками.

– Хорошо, оставь папку и иди отдыхай, – отпустил его начальник.

На следующее утро министерский факс отстучал ориентировку с фотографией на места, для проведения установки, а Левитин позвонил Орлову.