Белая тетрадь

– У тебя ничего не болит? – быстро спросил аллиец (мы уже торжественно договорились обращаться друг к другу на «ты»).

– Не-а, – замотал головой брат, – я только коленку разбил, вот! – и закатал штанину.

Дэриэлл тут же осмотрел ссадину.

– Придется ее немного полечить. Ты не против?

– Чур, без зеленки! – мгновенно сориентировался Хэл.

– Никакой зеленки, – весело пообещал аллиец. – Спорим, даже не почувствуешь? – и накрыл ссадину рукой.

– А вот и почувствую! – вскинулся брат.

– А вот и нет! Кстати, уже все. – Дэриэлл убрал руку, открывая абсолютно чистую кожу.

Хэл только рот открыл от удивления.

– А мама так не умеет, – огорчилась я.

– Так больше никто, кроме меня, не умеет, – совершенно серьезно ответил Дэриэлл. Я повеселела – если совсем никто, тогда еще ладно.

Потом мы пили ужасно вкусный чай из каких-то трав и сушеных ягод и ели печенье, болтали, смеялись. Дэриэлл знал кучу разных историй: про животных, про заброшенные города, про героев древности… От сытной еды и обилия впечатлений нас быстро разморило. Дэриэлл спохватился и отвел нас в комнату под самой крышей. Уже засыпая, я вспомнила, что мама рассказывала про аллийцев, и спросила:

– А сколько тебе лет?

Дэриэлл смешно наморщил лоб, подсчитывая.

Ответ вверг меня в состояние немого шока:

– Семь тысяч шестьсот восемьдесят два.

– Сколько-сколько?

Я как раз закончила второй класс и в больших числах более-менее разбиралась. А Хэл непонимающе посмотрел на целителя:

– А это много?

Дэриэлл пожал плечами. Вместо него ответила я:

– Ужасно много. Просто офигительно.

Засыпала я со спутанными мыслями.

Наутро в Дальние Пределы телепортировалась мама. Она долго, со слезами на глазах благодарила поисковый отряд и особенно Дэриэлла. Целитель улыбнулся и пригласил ее на чай. Элен была очарована нашим спасителем, да и он ею, похоже, тоже. Глаз от нее не отводил, а она улыбалась как-то по-другому, не как нам или своим подругам, и мне было радостно оттого, что у меня такая красивая мама. День пролетел незаметно. Уже прощаясь, Дэриэлл наклонился к нам с Хэлом:

– Ну как? Не будете больше убегать?

– Не-а, – помотали мы головами. А я подумала и добавила:

– Только когда соскучимся по тебе.

Дэриэлл весело посмотрел на маму:

– Видите, эстиль Элен? Они уже сейчас планируют следующее приключение. Может, все-таки подумаете над моим предложением?

– Ну что вы, не хочу обременять вас… – начала было возражать мама.

– Это нисколько меня не обременит, – улыбнулся целитель. – Я буду только рад гостям. У вас замечательные дети.

…в конце концов мама сдалась. С тех пор каждое лето и часть зимних каникул мы с Хэлом проводили у целителя. Только в прошлом году я не смогла приехать. Дэриэлл очень огорчился.

«В этом тоже вряд ли получится», – с грустью подумала я. Все меняется…

* * *

Танец теней в углах. Пыльная тишина ветхих залов. Километры истлевших ковров и стертого камня под ногами.

Я в изнеможении опустилась на пол.

Все. Больше не могу.

Сейчас день или ночь? И сколько времени уже прошло там, наверху? А, неважно…

Во рту пересохло – пить хотелось просто зверски. Пожалуй, сейчас бы я и из лужи напилась, забыв привитую Дэриэллом осторожность. Да только откуда ей взяться в подземном дворце, этой луже… Припасов в рюкзаке было довольно, но сухой кусок в горло не лез. А единственная бутылка минералки ушла на восстанавливающее зелье еще в лесу. Давно мне не приходилось чувствовать себя такой больной… и беспомощной.

Я сжала кулаки. Если не придумаю, как достать воду, с надеждой на спасение можно распрощаться.

Нет, нельзя сдаваться! Я же равейна. Я сильная. Надо только взять себя в руки.

Вдох. Выдох. Спокойно. Воду могут искать даже люди. Я видела таких по телевизору – чудики со смешными рогатками в руках. У меня есть преимущество. Равейнам глупые палки не нужны. Достаточно прислушаться…

Спица металлически звякнула о плиты. Холодное свечение пробивалось сквозь веки. Будь на моем месте Айне, она бы просто позвала воду, но мне приходилось идти по другому пути… Постепенно сияние стало распадаться на отдельные нити-паутинки. Они сплетались в узоры, затягивались узелками – одни прочные и ясно различимые, другие – тоньше волоса. Светлые – и темные, словно провалы, алые и золотые, белые, зеленовато-голубые, переливающиеся всеми цветами радуги… Я протянула руку и коснулась нитей наугад. Эта – горячая, эта – холодная, но сухая… от этого узелка веет опасностью – лучше не тянуть слишком сильно…

Есть!

Сквознячок взъерошил волосы влажным прикосновением, как прядь тумана. Улыбаясь, я выхватила из потока воздуха путеводную ниточку. Вскочила, подняла спицу, сломя голову бросилась по следу – через пустые залы, через узкий высокий коридор, по винтовой лестнице (Наконец-то лестница! Но это потом…) вниз, вниз…

Посеребренная дверь распахнулась от легкого толчка.

Передо мной лежало целое озеро. Я упала на колени, с наслаждением припала к ледяной влаге, пила, пока от холода не свело зубы, а в желудке не забулькало, и только потом огляделась.