Белая церковь. Мосты

Ночные гости озадачили его. Он готов был поклясться на томике великого Нарека, что въехало пятеро всадников, а выехало только четверо. Судя по всему, турки тайно забрасывали какое-то важное лицо в это маленькое, разоренное бесконечными войнами государство. Кого именно они закинули и с какой целью — вот истинно достойная загадка для истинно армянской головы.

«Так, так, так», — сказал сам себе господин Зарзарян. Это происшествие увлекло его настолько, что утром он даже не встал за прилавок своей маленькой лавки. Передав торговлю мануфактурой в руки зятя, он двое суток проторчал у окна в том же плетеном кресле и только к полудню третьего дня тихо, в ужасе, воскликнул про себя: «Пресвятая дева, да у них ничего святого!»

Он узнал среди бесконечно сновавшей по двору прислуги того пятого всадника, который, въехав во двор, так там и остался. То был Махмуд знаменитый палач султана Абдул Хамида, гроза многих правящих династий, отуреченный грек по кличке Слезливый Орел. Высокого роста, он отличался такой худобой, что казалось, это не человек, а дерево, над которым уже тысячи лет не пролилось ни единой капли влаги. Смуглый, с горбатым орлиным носом, он тем не менее вопреки своему жестокому нраву славился добрым, умиленным выражением лица, откуда и прозвище пошло — Слезливый Орел.

Его приезд означал наступление тяжелых времен для молдавской столицы, хотя, казалось, дальше было уже некуда. В самом начале столетия господарь Молдавии, писатель и ученый Дмитрий Кантемир, почуяв начало распада Оттоманской империи, предпринял отчаянную попытку освободить свою страну из-под вассального ига Константинополя. Войдя в тайные сношения с Петром Великим, он согласился предоставить свободный проход русским войскам через свою страну и присоединиться к ним со своей армией, с тем чтобы вместе напасть на главные турецкие силы, расположенные на Дунае.

Как известно, этому плану не суждено было осуществиться. Предупрежденные кем-то, турки вышли навстречу. Православные армии потерпели тяжелое поражение у Станилешт, на Пруте, и сам Петр чудом избежал пленения. Для России это обернулось горьким уроком, для Дмитрия Кантемира пожизненными скитаниями, ибо страну свою он так больше и не увидел, а для Молдавии это означало наступление самого жестокого периода во всей ее истории — так называемой «эпохи фанариотов».

Фанар — это квартал Константинополя, в котором тогда проживали золотых дел мастера, торговцы, ростовщики, по преимуществу греки. Коварные, жадные, жестокие, эти жители Фанара, шнырявшие в поисках поживы по всему свету, знали много языков, и власти Константинополя нередко прибегали к их услугам в качестве переводчиков и информаторов о состоянии дел в тех или иных краях. Со временем оттоманы стали пестовать из жителей Фанара чиновников среднего класса, а, обогатив их, турецкие визири, жадные до золота, начали продавать фанариотам должности собирателей налогов в вассальных землях. И наступали черные дни для края, куда опускалась саранча из константинопольского квартала. В Молдавии фанариоты обессмертили себя налогом на дым. Когда в обнищавшей стране облагать налогами было уже нечего, они додумались при наступлении холодов облагать налогом каждую дымящуюся печную трубу.

Петр Великий строил новую державу в на все просьбы своего сенатора и советника Кантемира идти войной против турок откупался наградами и милостями, потому что интересы державы переместились и война с Турцией, хоть и неминуемая, все время откладывалась. Прошло более полувека, прежде чем русские полки снова появились на Днестре. На этот раз генералу Румянцеву, по слухам, незаконнорожденному сыну Петра, удалось одержать блистательные победы при Кагуле и Ларги, где он сокрушил в десять раз превосходившие силы противника. В конечном счете ему удалось вытеснить турецкую армию за Дунай, за что он и получил фельдмаршальский жезл и титул — Задунайский.

По заключенному в деревне Кючук-Кайнарджи миру Россия закрепляла за собой Азов и Кинбурн. Крым и Кубань становились независимыми от Порты, и, что было самым главным, русские корабли получали право свободного плавания в Черном море. Для Дунайских господарств Молдавии и Валахии, еще продолжавших оставаться в вассальной зависимости от Порты, был выторгован ряд весьма существенных льгот и привилегий. Казалось, судьба улыбнулась, можно бы и передохнуть чуток, но вдруг поздней дождливой ночью в Яссы залетает Слезливый Орел.

Проторчав еще некоторое время у окна, чтобы убедиться, что это был именно он, старый армянин при помощи дочери и зятя оделся, ибо подагра все еще не отпускала, и, взяв под мышку рулон голубого шелка, вооружившись палкой, поскольку в молдавской столице той поры бродячих собак было полным-полно, направился во дворец господаря. Идти было недолго, но попасть к господарю оказалось затруднительно, потому что толпы нищих, голодных монахов осаждали дворец со всех сторон.

— Откуда вас пригнало, отцы святые?

— С Буковины, братец, с Буковины…