Белая ведьма, черные чары

Я услышала хриплый стон, потом смутилась, поняв, что исходит он от меня. Навалившись на Маршала расслабленным телом, я чувствовала, как возвращаются ко мне ощущения мира. Сам Маршал тяжело дышал, грудь его подо мной вздымалась и опадала, а его рука лежала у меня на спине, остановившись наконец. Я вздохнула, чувствуя, как поток энергии между нами перетекает туда-сюда без задержек, оставляя лишь покалывание, стихающее по мере установления равновесия.

Я лежала, прижимаясь к нему, положив голову ему на плечо, слушая, как бьется сердце, и думала, что мало, наверное, есть более приятных способов усложнить себе жизнь. И при этом совершенно не раздеваясь. От ледяного холода зимнего дня я поежилась.

— Хорошо тебе? — спросила я и улыбнулась, почувствовав его радостный кивок.

— А тебе? — спросил он в ответ, будто грудным рокотом, а не голосом.

Я прислушалась. Полная тишина — ни крыльев пикси, ни шагов соседки внизу.

— Никогда лучше не было, — ответила я, ощущая такой покой, какого уже давно не было. У Маршала запрыгала грудь, и я привстала, когда поняла, что это он смеется. — Ты чего?

У меня возникло ощущение, что смеется он надо мной, и я не понимаю, за что.

— Маршал, я не знаю, вспомню ли я, — передразнил он фальцетом. — Этого так давно не было.

Я с облегчением села и толкнула его в плечо.

— Заткнись. — Мне стало все равно, что смеется он надо мной. — Я и правда не помнила.

Маршал снял меня с колен, и я ткнулась в него лицом. Мы полулежали на диване рядом, головами на спинке, и наши ноги переплелись на полу.

— Как там твоя аура? — спросил Маршал едва слышно. Он повернулся заглянуть мне в глаза, и я улыбнулась.

— Отлично. Это было… да, это было отлично.

Я попыталась встать, но он обнял меня, и я, смеясь, упала на него обратно.

— Вот и хорошо, — шепнул он мне на ухо, прижимая меня к себе теснее.

Я не собиралась волноваться о том, что будет дальше. Вот уж что не стоило волнений.

Глава девятнадцатая

Солнце склонялось к горизонту, окрашивая здания на берегу реки в золото и багрянец. Я шла в Кэрью-Тауэр перекусить и побеседовать с Эдденом. Было бы это обычное воскресенье, я бы сейчас направлялась домой из безвременья от Ала с еженедельного состязания, кто кого сильнее достанет, а сейчас я, хотя радовалась, что выбралась, тревожилась за Пирса. Еще меня беспокоили Ал, Айви, Стриж, убийца Кистена и Миа. Все они клубились где-то на заднем плане мыслей — проблемы, требующие решения. Обычно такая перегрузка делала меня нервной и раздражительной, а сейчас — ни капли. Я разглядывала, улыбаясь, отражения солнца в окнах домов, бездумно возилась с радио, следуя за впереди идущей машиной через мост. Всему свое время, думала я, гадая, исходит мое спокойствие от Маршала или от рекомендованного им массажиста.

Встреча с Эдденом через полчаса, потом в изолятор ОВ в шесть, дальше ранний ужин с мамой и Робби в десять — я слышала фоном нытье Робби, когда звонила предупредить, что ланч пропущу, но пусть проглотит, ничего, не подавится. В конце концов Миа где-нибудь всплывет, и тогда я ее прижучу, а до того я могу вполне с удовольствием перекусить в Кэрью-Тауэр. Сеанс массажа был фантастическим, и меня немножко грызла совесть, что я просто доставляю себе удовольствие под предлогом восстановления ауры. Ощущение расслабленности все еще было со мной, и от него легко было сказать Маршалу, что он был прав, тру-ля-ля, тру-ля-ля… Он позвонит позже. И было мне хорошо, и больше я об этом думать не буду.

В брюках на шелковой подкладке и блестящей блузке, надетых ради миз Уокер, я чувствовала себя очень нарядной. Мне впервые выдался случай надеть длинное фетровое пальто, подаренное мамой прошлой зимой, и я ощущала себя весьма элегантной, въезжая через мост в Цинциннати и направляясь в Кэрью-Тауэр на деловую встречу. Дженкс тоже принарядился — черная майка и клешеные штаны поверх слоев теплоизолирующей материи. Маталина научилась делать зимнюю одежду, в которой Дженкс мог летать, и сейчас пикси удобно устроился на зеркале заднего вида, возясь с черной рыбацкой шапочкой, которую сделал себе из обрезка фетра от подкладки моего пальто. Из-под шапки очень симпатично торчали его белокурые лохмы, и я подумала — отчего он все время шапку не носит?

— Рейч! — сказал он вдруг обеспокоенно.

— Чего?

Я снова переключила радио, съезжая с моста, подрезала полугрузовичок, выезжая на поворот с шоссе на скорости сорок пять миль в час. Какой-то мужик висел у меня на хвосте на черном «файрберде», почти упираясь в бампер. Рискуешь на снегу, приятель.

— Рейч! — повторил он, вертя крыльями как вентилятор.

— Я его вижу.

Мы оба направлялись к съезду с дороги и, показав мне палеи, он прибавил газу — обогнать меня, пока наша полоса не слилась с другой.

— Рэйчел, пропусти его.

Но этот тип меня раздражал, и я не стала сбрасывать скорость. Полугрузовичок у меня за спиной забибикал перед приближающимся съездом с дороги. Он не успевал, и хмырь на «файрберде» столкнул меня на обочину.