Белая ведьма, черные чары

— А ребенок у них такой же ненормальный, — сказал Мэтт, покосившись на приятеля. — У нее такие жутковатые голубые глаза, все время на тебя смотрят, куда б ты ни пошел. И молчит все время — может, она глухая. Мать ее с рук не спускает. В этой семье штаны носит миссис Тилсон, будьте уверены.

— То есть? — подала я реплику, и Мэтт кивнул.

— В прошлом году кто-то ракету запустил в бак туалета на заднем дворе школы. Дерьмом все вокруг уделало. Тилсон орал, что всех поубивает, и его отослали домой. А на другой день мне идти к ним газон стричь. Я боялся, но папа заставил. Тилсон точно сдвинутый. Он решил, что я знаю, кто взорвал сортир, и припер меня к забору. Господи, я думал, мне абзац. Но тут вышла она, и он сразу вдруг помягчел. Даже извинился. В жизни не видел ничего такого странного. Она меньше тебя, и только и сделала, что позвала его по имени, и он вдруг стал таким кротким, куда там.

Я моргнула, лихорадочно пытаясь разобраться. Мистер Тилсон — маньяк-убийца, перед которым даже красной тряпкой махать не надо. Миссис Тилсон — глава семьи. И странный ребенок. Живые вампиры, может?

— А сколько лет ребенку? — спросила я, чтобы он не замолкал надолго. Чистый клад, а не пацан.

Мэтт скривился.

— Не знаю. Год, что ли? Мама говорит, что ее избалуют до предела, и что миссис Тилсон не стоит ждать пять лет, чтобы родить второго, как она собирается. Вроде бы медицинские причины какие-то. Она хочет пять или шесть детей, так мама сказала.

— Пять или шесть? — искренне удивилась я. Может, Тилсоны вервольфы, и жена из доминирующей стаи. Но зачем пять лет пережидать? — Много.

— Ага, — хмыкнул мальчишка. — Я детей вообще не хочу. Но если б вдруг заводил, то всех сразу, чтобы отделаться поскорей. Не хочу в шестьдесят лет памперсы менять.

Я пожала плечами. У нас с Робби разница в восемь лет, и мне это казалось вполне нормальным. Он за мной смотрел наравне с родителями, и совсем неплохо. Но у меня мама ведьма, так что менять памперсы в шестьдесят — вполне себе в порядке вещей. Нападение на Гленна все больше и больше казалось связанным с внутриземельцами.

— Спасибо, — сказала я, внезапно захотев вернуться в гараж. Дженкс замерз, наверное. — Мне пора туда идти. Но тебе спасибо, ты по-настоящему мне помог.

У парня на лице отразилось разочарование, и я улыбнулась.

— Да, мне тут весной надо будет скосить траву на кладбище. — Я засомневалась на секунду: — Если ты не против такой необычной работы. Мой телефон на карточке.

Он расцвел, вертя карточку.

— Это было бы классно, — сказал он, потом глянул на дом Тилсонов. — Вряд ли папа теперь разрешит мне стричь их газон.

— Позвони мне, в апреле примерно, — предложила я. Он кивнул. — Спасибо, Мэтт. Ты очень помог.

— Да пожалуйста, — сказал он, я ему еще раз улыбнулась на прощание и ушла. Когда я оглянулась, они с другом нагнулись лоб ко лбу над моей карточкой, восхищенно разглядывая телефонный номер. — Ты как там, Дженкс? — спросила я, топая прочь от прожекторов ко входу в гараж. Пусть только Айви все это услышит!

— Жив, — сказал Дженкс, крепче цепляясь за мои волосы. — Только давай помедленней, а? Если не хочешь отмывать макушку от моей блевотины.

Я мгновенно изменила походку и споткнулась о бордюр — потому что под ноги не смотрела, чтобы голову не наклонять. Дженкс выругался, но пульс у меня зачастил не потому, что я едва не упала, а потому что возле моей машины, пристально на нее глядя, стоял колдун. Том Бансен — точно он. Тот самый, который пытался меня убить руками Ала.

«Черт возьми, это Том», — ахнула я про себя и заорала вслух:

— Пошел вон от моей машины! И побежала к нему.

— Сын фейрийской шлюхи! — обругал его Дженкс. — Что ему здесь надо?

— Не знаю. — Осторожность заставила меня замедлить бег. — Лучше ты молчи. Стоит ему понять, где ты, и ему всего-то надо будет сбить с меня шапку, чтобы оставить Маталину матерью-одиночкой.

Дженкс притих. Том не двигался с места, засунув руки в карманы и задумчиво разглядывая мою машину. К моей злости добавилось опасение, и я остановилась в благоразумных пяти футах, выдыхая в свете фонаря белые клубы и глядя на этого типа как на змею — тем более что змея он и есть. Я слышала, что из ОВ его уволили — наверное за дурость: надо же было вызвать демона ради убийства и на этом попасться, — но поскольку убрать Том пытался меня, то увольнением дело и ограничилось.

— Что ты здесь потерял? — спросила я, не слишком стремясь в драку, но и не желая, чтобы он слонялся возле моей машины.

Голубые глаза молодого колдуна стали суровее, чем я их помнила. Он стоял на расчищенном тротуаре и оценивающе на меня глядел; ему явно было холодно в парке и шапке — из-за мороза почти не чувствовался характерный для колдунов запах красного дерева. Когда-то он мне показался симпатичным в таком аккуратненьком, почти академическом стиле — да и сейчас мог бы казаться, — но когда он освободил Ала, чтобы тот меня убил или похитил, симпатия быстро сменилась отвращением.

— Пытаюсь на жизнь заработать, — ответил он, и на щеках чуть проступил румянец. — Мне объявили бойкот, спасибо тебе.