Белая весна

– Кира, а если твой папа и моя мама поженятся, мы станем родными?

– Да! Ты будешь моим братом?

Почему-то Кире вдруг важно стало услышать ответ на этот вопрос.

– Буду. Это хорошо. А у них потом еще дети появятся?

– Наверное. – Об этом Кира уже меньше задумывалась.

– А мы им будем нужны? Потом?

Вот на этот вопрос Кира точно знала ответ. Это подЛизке она не была бы нужна! А Ане – очень!

– Конечно, будем! Это же папа… и…

– И мама… а мне можно будет твоего папу – папой называть? У меня же папы нет… ты не обидишься?

– Можно, конечно!

– А ты мою маму будешь звать мамой?

Кира задумалась.

Психологи развили бы на эту тему кучу теорий. Может, еще и болезни нашли бы, и еще чего…

Кира ведь мать толком и не знала. Той не до дочери было – какая дочь? Зачем дочь, если есть водка? Вместо матери у Киры была бабушка. Но это все же немножко другое.

Потом появлялись мачехи. Каждая из них старалась стать женой. Любовницей, содержанкой… ни одна не собиралась становиться матерью для Киры. Ни одна.

Аня ей матерью не была. Но… именно с ней Кира впервые получила тепло, любовь, заботу. Впервые поняла, как это, когда ты можешь доверить человеку даже самый страшный свой секрет.

Как это бывает, когда за тобой примчатся куда угодно. Пусть потом тебе надерут уши, но сначала тебя молча и без разговоров вытащат из любой беды. А уж потом…

Потом ты получишь за все и сразу.

И за то, что заставила людей волноваться. Любящих тебя людей. Искренне любящих.

Если это не мать, то кто тогда Аня? И все же, все же…

– Гоша, я не знаю. Я хотела бы попробовать…

– Кира, а тот тип… ну, мы ходили тогда на похороны…

– Да, Гоша?

– Это был мой папа?

Кира покусала губы.

– А у Ани ты не спрашивал?

– Я не хочу маму расстраивать. Та бешеная бабка так орала…

Кира прокусила губу до крови и не почувствовала. А что тут ответишь? Хотя она знает – что.

– Гоша, родители – это не просто две клетки. Родители… они любить должны. А если человек тебя не любил, не знал, не видел… разве он отец?

– Да… наверное, не отец.

– Вот папа женится на маме, и у тебя отец будет.

– Это будет хорошо. Кира, а ты брата или сестренку хочешь?

– Брат у меня уже есть. А вот от сестренки я бы не отказалась?

– Есть? А кто? – удивился Гошка.

Кира притянула мальчишку к себе. И растрепала ему светлые волосы.

– Ты, глупый. Ты мой брат.

* * *

– Поехали.

– Куда?

– Аня, солнышко, рыбка, зайка… пожалей мои нервы!

Аня подняла брови. Совершенно нехарактерны для мужчины были эти жалобно-шутливые интонации.

– Боря, что случилось?

– Давай вместе купим тебе кольцо на помолвку. И обручальные выберем?

Аня качнула головой:

– Боря, ты ведь и сам справишься…

Хотя суть проблемы она уже поняла. А вдруг не угодит?

А вдруг ей не понравится?

И вообще, зачем мучиться, если можно просто взять женщину с собой и дать ей право выбора.

Неограниченное, денег на счете хватит.

– Есть еще Кира! Вдруг ты ей подарок приглядишь?

Против этого довода Анна не устояла. Хотя и поворчала немножко.

– Боря, вот так загонять меня в угол было очень некрасиво.

– Зато эта гадина от тебя отвяжется.

– Нет. Скорее она привяжется к тебе.

– Плевать! Женимся, я усыновляю Гошку, и пусть хоть своим ядом отравится!

Аня промолчала.

Чувствовала она себя предательницей. Но – что поделать?

* * *

Вопреки всем предположениям Борис не повез Аню в большие ювелирные магазины. Роман остановил джип у небольшого дома старой постройки.

Вывеска «Ювелирный салон» там присутствовала, но аккуратная, маленькая. Почти – для своих.

Внутри тоже было не особо роскошно. Аня осмотрела прилавки и тихо вздохнула про себя.

Да, это не Фаренье…

Знаменитый ламермурец Фаренье, который делал украшения для императорской семьи… что-то сейчас с ним стало? Может, уже и в живых нет…

Аня помнила украшения его работы. И у нее была веточка ландыша.

Как ему удалось так подобрать жемчужины?

Как удалось так их оправить?

Но веточку даже в руки брать было боязно, казалось, лишь тронь – и стечет на пол невесомая роса бриллиантов, посыплются хрупкие белые чашечки цветов…

– Боря? Какими судьбами?

Из задней комнаты вышел пожилой мужчина лет семидесяти. В Русине Аня сказала бы – старик. Здесь и сейчас – просто пожил человек. Но умирать даже не собирается. Сухощавый, крепкий, с венчиком седых волос и яркими веселыми глазами.

– Дядя Веня, здравствуйте!

– И тебе не хворать, сынок. Так что ищешь?

– Невесту привез.

– Невесту?

Яркие карие глаза впились в Анну. Ненадолго.

– Хм… а интересная девочка, Боря. Не такая, как твои прежние. С Лизкой что? Кончено?

– Дурак был. Что поделать?

– Теперь уже можно ничего и не делать. А если от той гадючки избавился, значит, не такой уж ты и дурак. Как вас зовут, девушка?

– Анна.

– Анна. Ах, какое красивое имя. Ах, разрешите мне звать вас просто Анной…

– Я не Анна Австрийская, потому – разрешаю, – отшутилась Анна.

– И не надо. Наглая баба была, между нами говоря, хоть и королева. Скажите, пожалуйста, что вам подобрать?

– Кольца на помолвку. И на свадьбу, – распорядился Боря.

– И, может быть, что-то для Киры? – вставила Анна.

– Да, конечно. У малявки день рождения.

– Изумруды оказались нехороши?

Анна подняла брови:

– Это ваши?

– Мои.