Белая весна

Ну и слава богу. Если вопросы возникнут, будем решать. Но Борис Викторович уже позвонил знакомому, и тот его успокоил. Сказал, что, видимо, под наркотой у молодых сопляков не выдержал организм. Или под водкой и наркотой… вроде как оба пили, оба что-то курили… сейчас уж не понять, в общаге хотели следы замести, ну и… там теперь сам черт ногу сломит! Если б не Витюша, и к Кире бы вопросов не возникло.

У властей, забегая вперед, и не возникло. Какие уж тут вопросы? Когда у одного инфаркт, а у второго инсульт? И никаких следов воздействия. Сами виноваты, получается.

Может, синтетику какую употребили, может, еще чего…

Анна из-за убитых не переживала.

Не так, как из-за первых. Она не превращалась в бездушное чудовище, готовое вырезать целый город, нет. Но испытывать угрызения совести из-за смерти каждого подонка?

У них были плохие намерения. Анна их просто опередила.

Приятного аппетита, Хелла.

Яна, путешествие

Кто бы сомневался, что путешествие не обойдется без приключений.

Источником неприятностей стала Хормельская волость. Вроде и ехали-то самым краем, да и тот бы не затронули, но уж очень рельеф местности тут неудобный! Либо дней десять тратить и объезжать, либо проехать напрямую. Понятно, Федор Михайлович выбрал второе.

Вечером они сидели у костров.

Отдельно купец с семьей, Топыч и Яна с сыном.

Отдельно слуги.

Отдельно охрана.

Сидели себе и сидели, спать еще не ложились, ужинали, когда на поляну выехали несколько всадников, одетых самым причудливым образом.

Все верно, обмундирование ребята Счастливого добывали себе сами. Поэтому на одном был добротный тулуп и почему-то кожаная каска, на втором женская меховая безрукавка и солдатские штаны, на третьем вообще шелковая юбка… его для употребления возят?

Яна напряглась.

Это у нас что – местные махновцы? Похоже…

Пан-атаман Грициан Таврический пожаловал?[27]

– Кто такие, откуда едете, куда? – начал беседу парень в кожаной каске.

– Купец я. Мимо еду. Не хотите ли к нашему костру, жамы? – вежливо предложил Федор Михайлович.

Сенька, а в кожаной каске был именно он, приосанился. Так-то!

Здесь и сейчас он был полным властителем судеб людских! Это пьянило! Вот они, сидят, караси, и полностью в его руках. Захочет – обдерет, захочет – на сковородку. А пожелает, так и отпустит, Папаша против не будет!

Ишь ты, харю какую наел, мироед!

Купцов Сеня не любил. И, возможно, пришел бы к нехорошим действиям, но тут…

Чуть шевельнулась женщина, сидящая у костра рядом с купцом. И Сенька аж замер.

Отродясь такой красоты не видывал!

Глаза громадные, глубокие, брови словно угольком нарисованы, губы малиновые, а сама вся такая… гладкая! Видно, что тора! Породу не спрячешь!

Ноги сами собой понесли на землю с коня.

Пусть их! И купца он отпустит, и всех остальных! А вот эта… эта с ним поедет! Для личного употребления!

Сенька уже представлял, как загребет в кулак густые волосы, как потянет ее к себе, как…

Только что не облизывался. Пусть Папаша ругает! Но такую упустить – грех!

* * *

Яна готова была убивать.

Ах вы… час-с-с-совые! Ну, дайте мне только из этой передряги выбраться целой и невредимой. И вы из нее невредимыми не выйдете! Она лично об этом позаботится!

Как, как надо стоять на часах, чтобы мимо тебя столько народу прошло?

Или их попросту положили?

Так ведь выстрелов не было! Значит, или мимо прошли, или ножами поработали. А это уже другая картина получается… Неумехи паршивые!

Соплячье!

Вам бы прапорщика Баева, для вас бы устав караульной службы стал святее Библии![28]

А сейчас что делать? У нее дети! Гошка, Мишка, Машка, Топыч… если эти уроды стрелять начнут, всех положат. А если и не всех… малявки ей все равно дороги! Даже одного потерять не хочется!

Вот что тут сделаешь?

Пока Яне ничего в голову не приходило. Федор Михайлович что-то говорил, а она повернулась к Топычу и одними губами произнесла четко и ясно:

– Если начнется стрельба – падай и детей положи в снег. Понял?

Топыч прикрыл глаза, мол, осознал, сделаю. А Яна…

Говорят – взгляд аж дырку прожег. Да, бывает и такое. Яну словно кипятком обожгло. Она невольно подняла глаза…

Во взгляде парня в каске читалась такая откровенная неприкрытая козлячья похоть… словно она его только что виагрой накормила!

Но с чего бы?

Хелла, твои шуточки?! Ладно, при встрече спрошу! А пока…

Пока парень так смотрел, словно Яна ему тут стриптиз исполняла! Он что – баб не видел? С голодного края?

Яна не понимала, что достаточно выгодно отличалась от крестьянок. Ей это интересно не было. А тем временем…

Густые волосы, правильное чистое лицо, стройная фигура, сильные и плавные движения – она действительно была красива. Да еще и не выпячивала этого. А уж в смутные времена…

Плюс нотку шарма добавляла ее кажущаяся беззащитность. Никто ж не заступится!

Так, и чего этому козлу надо?

Яна понимала, что всех ей не положить. Даже с помощью благословения Хеллы. Но что еще можно с ними сделать?

На память пришла та же киноклассика. Да, безусловно, убить их не получится. А напугать?