Белая ворона

Дело в том, что собаку ветеринару подарила некая Жанна. С этой дамой Глеба связывали отношения, которые с некоторой натяжкой можно было назвать близкими. После знакомства на юбилее общих друзей Глеб Аркадьевич дважды пригласил Жанну Борисовну в ресторан, один раз – в театр, после чего они три ночи провели вместе. Звоницкому дама была симпатична – Жанна была красива, ухожена, обладала чувством юмора. У нее был только один недостаток – узнав о взрыве (скрыть это при столь близком знакомстве было абсолютно невозможно), Жанна прониклась к ветеринару сочувствием и всячески пыталась сделать жизнь одинокого холостяка лучше, ярче, красочнее и разнообразнее. Поскольку Звоницкий жалости не выносил, а собственная жизнь его вполне устраивала, вскоре стало ясно – у этих отношений нет будущего.

Но Жанна не желала сдаваться. Уж если женщина решила сделать мужчину счастливым, остановить ее может только очень сильнодействующее средство – типа равнодушия или явной измены, к чему Глеб Аркадьевич не был готов. Ассистентка наблюдала за страданиями шефа с плохо скрываемым злорадством. У Яны имелись собственные понятия о том, как нужно строить отношения. «Это как хвосты купировать, шеф! – бодро излагала свои соображения Казимирова. – Лучше сразу, одним махом, а не по кусочку. Ведь ежику ясно – вы друг другу не подходите». Но Глеб Аркадьевич все тянул, надеясь, что Жанна сама сообразит: их отношения зашли в тупик.

Однажды дама приехала в клинику в отсутствие ветеринара и принялась выспрашивать ассистентку о Звоницком. Ну, тут уж Яна, что называется, оторвалась по полной! Она доверительным тоном сообщила, что ее шеф – жуткий сердцеед, женщин меняет как перчатки. Причем со всеми использует одну и ту же беспроигрышную стратегию: два похода в ресторан, один в консерваторию или театр – и готово, жертва сама падает на диванчик немолодого Казановы!

Когда Глеб Аркадьевич узнал об этом инциденте, он – обычно мягкий и вежливый – в голос наорал на ассистентку. «Что вы себе позволяете! – кричал побагровевший от ярости Звоницкий. – Это жестоко и бесчеловечно – так поступать с бедной женщиной, вся вина которой только в том, что она хочет устроить свою личную жизнь!»

Но Казимирову громким голосом было не напугать – папа-военный приучил дочку, что двойка по физике обсуждается на тех же децибелах, что и отдаются команды на плацу. «Да что вы говорите, шеф?! – фальшиво удивлялась девушка. – Значит, эта Жанна – просто маргаритка на лугу! А вы знаете, что она меня расспрашивала о вашей бывшей жене? О том, по какой причине вы развелись и какие проблемы были в вашей жизни? А еще ее очень интересовало, сколько вы пьете и не имеете ли других вредных привычек! Ну, про ваши доходы она тоже не прочь была узнать – сколько бабла приносит ваша клиника… Да вы мне должны быть благодарны, шеф, что я вас спасла от этой выдры!»

– В каком это смысле – спасла?! – удивился ветеринар. И девушка, прыская в ладошку, поведала, что наговорила Жанне такого, после чего она и на километр не подойдет к ветеринару. Глеб Аркадьевич страшно обиделся на Яну. Больше всего его потрясло то, что девушка, до того соблюдавшая нейтралитет, пополнила ряды женщин, пытавшихся руководить жизнью Звоницкого. Почетное место в этом своеобразном клубе занимала домработница Звоницкого, Варвара Михайловна. Поскольку Глеб Аркадьевич был сирота, добрейшая дама взяла на себя некоторые функции отсутствующей матери – при этом ее ничуть не смущало, что в свои почти пятьдесят Глеб Аркадьевич вполне в состоянии сам распоряжаться собой и шансы попасть в «плохую компанию» у него очень малы.

Ветеринар обиделся и целую неделю не разговаривал с ассистенткой, точнее, разговаривал, конечно, но только по работе. Душевные беседы обо всем на свете прекратились до тех пор, пока Яна не пришла однажды с виноватым видом и принялась извиняться.

– Ладно, шеф, ваша взяла, – хмуро поглядывая на Глеба, сказала тогда ассистентка. – Я больше не буду так грубо. Но и вы тоже хороши – как можно в ваши годы так паршиво разбираться в женщинах?!

Звоницкий так и не узнал, что там такого наговорила Казимирова, но Жанна исчезла с горизонта. Правда, перед этим успела сделать Глебу прощальный подарок. Однажды дама возникла на пороге клиники с какой-то коробкой в руках. Звоницкий многозначительно поднял брови, и ассистентка тут же скрылась в смотровой. А Жанна выставила на стол свой груз и сообщила:

– Я пришла попрощаться. Вот, Глеб, это тебе от меня подарок. На день рождения. Я, конечно, обижена, что ты мне не сказал о своем юбилее… И о том, что уезжаешь за границу… Но я умею прощать. В знак моей признательности дарю тебе это.

– Что это? – поинтересовался Звоницкий, пытаясь осознать несколько вещей сразу. Во-первых, день рождения у него второго сентября, а на дворе стоял декабрь. Во-вторых, никакого юбилея у Глеба не намечалось. В-третьих, за границу он тоже не собирался… Оставалось предположить, что это последствия мистификации Казимировой.

– Это аляскинский маламут! – гордо ответила Жанна.

– У тебя там что, собака?! – изумился Звоницкий. – Живая?