Белая ворона

Лицо — как будто это она из фарфора, а не еще не сыгранная мной кукла. Но я-то слышу панику в голосе.

— Мамочка, это будет так здорово, — наивно-умильное дитя в моем исполнении прекрасно. — Соглашайся!

Взгляд мамы. Молчание. Вежливый интерес во взгляде Яна, но он не вмешивался и не торопил.

— Я не хотела бы… — мама осторожно подбирает слова. — Своего имени в титрах.

— Вы имеет ввиду свое настоящее имя? — легонько вскинул брови режиссер. — Так давайте впишем псевдоним.

Теперь паника и в глазах мамулечки плещется. Не боись, сейчас посодействуем.

— Мама, а как называется птица, которую мы вчера видели во дворе? — это было космическое озарение, не иначе.

— Ворона, — ответила мама.

На самом деле, я знаю это слово. Хоть и слышала из телевизора, а не от моей бессменной учительницы. Но мне надо кое-что уточнить, да и сыграть на публику было бы неплохо.

Звучит, как «уя». Ворона нам встретилась не серая, каких я-прошлая привыкла видеть во дворах Питера. У этой был явный белый воротник. «Так вот вы какие, белые воротнички», — еще подумала я при встрече.

Жаль, что «уя» не звучит. Для меня, в смысле. Но я не готова так просто сдаться. Прошу расшифровку. Оба взрослых достают ручки и показывают мне, как пишется ворона, оба иероглифа. «У»[1] в этом «уя» значит черный, а «я[2]» — это, собственно, ворона.

Кира Воронова шепчет в моей голове, что ей ничего не понятно, но мы на верном пути.

— То есть, если сказать: бай уя — это будет буквально белая черная ворона? — уточнила.

Вдруг я своим кривым-косым китайским не так всё собрала во фразу?

Слово «бай[3]» приятно моему слуху. Короткое, звучное, легко складывается в «бай-бай».

— Мамочка, а возьми себе имя: Бай Я, — обратилась к моей замечательной, и ресничками трогательно так поморгала. — Дочке нравится, как звучит.

Ещё бы не нравилось: столько можно разных ассоциаций подобрать. От «я куплю» до бабайки и бабы Яги. И, самое лучшее, с псевдонимом Бай Я можно будет смело распевать в душе: «Я ворона, я ворона». Да отличное же имя подобралось!

Взрослые обмениваются любезностями на фоне согласия мамули. Еще бы: дочь попросила, мне она отказывать пока не научилась. Раскланиваются. Мне достается заверение, что роль — моя. Хотя кастинг, скорее всего, придется пройти. Формальность.

Но Ян обещает, если его влияния хватит, это всё предельно сократить. Скажем, до одной кандидатки. Но и полностью гарантировать такой исход не может: решения подобного уровня принимаются не единолично. Счет оплачивает он, как пригласивший и старший. Так и говорит: «Вы ведь теперь моя младшая коллега, госпожа помощник сценариста».

Вне ресторана Лин Мэйхуа остановилась под сыпучими сливами.

— Доченька, я всё ещё не совсем понимаю, — обратилась вроде как к ребенку, но интонации — как были в разговоре взрослых. — Мы могли просто исключить упоминание обо мне относительно сценария.

— Не думаю, что это последний сценарий, мам, — ответила тоже по-взрослому.

Это честно: она за меня вписывается. Надо объяснить, зачем мне это нужно. Обостренное чувство справедливости. И весеннее обострение всех психических, похоже, март-то уже на носу.

— Как мы объясним это в будущем? — задала невероятно правильный вопрос эта умная женщина.

— Просто признаемся, что мы немножко исказили факты, — я собрала пальцы, оставив между ними свободного пространства на волосок. — Чуточку. Объясним, что ты хотела защитить дочь. В случае, если наши идеи не понравятся людям, мама берет критику на себя.

Мама плавно кивнула.

— Пока ты так мала, — подхватила она мою мысль. — Это имеет смысл. Хорошо. Мама всегда на твоей стороне, А-Ли.

Только мелькнуло что-то в ее глазах. Наверное, падающий лепесток отразился.

[1] 乌[wu] (кит). — черный

[2] 鸦[ya] (кит). — ворона

[3] 白[bái] (кит). — белый

Прода 30.10.2024

Март 2000, Бэйцзин, КНР.

Весна вошла в наш дом с громким звоном. Нет, звенела не капель за окном. Чтобы что-то капало, что-то должно намерзнуть, а тут такого нет. Совсем или в конкретную зиму, судить пока рано. Мало статистики.

Звонил наш домашний телефон. Почему я выделяю «домашность»? Так у бати с недавних пор появился мобильный аппарат. Правда, он размером с кирпич, это какой-то черный пластмассовый монстр. И нет, это не проявление расизма — происхождение у «мобилки» китайское. На нашем заводе собирался монстряка.

Кирпичность не обязательное свойство местных мобильников. Например, мама Вэйлань пользуется «раскладушкой» вменяемых размеров. Но мы-то статусом и кошельком до новых моделей не дотягиваем. Увы, цену девайса батя не озвучил, а чека я в коробке не нашла. Допускаю, что это какая-то общая конторская закупка была.

Батя же теперь начальник (маленький, но тем не менее), ему всегда надо быть на связи. Производитель кирпичика Oppo, я, когда услышала, чуть не начала выделывать забавные телодвижения и типа петь: «Опа, Гангам стайл»… В какой-то год этот «стайл» звучал из каждого утюга, а просмотров клипа на ютуб насчитывалось какое-то дикое для азиатского (и не только) ролика просмотров.