Белая ворона

Лицо на портрете было чем-то похоже на фотографию матери Андрея. То же мечтательное, умиротворенное выражение, тот же взгляд, направленный на что-то неведомое.

В этом портрете, несомненно, чувствовалась рука мастера. В правом нижнем углу стояли две латинские буквы – А и D.

– Альбрехт Дюрер! – проговорил вдруг пожилой мужчина. – Отец Александра привез эту гравюру из Германии…

– Моя! Она моя! – визжала Александра, безуспешно пытаясь дотянуться до гравюры. – Я ради нее… я все делала ради нее…

– И мужа ради нее убила? – подсказала я.

– Мужа! – с неприязнью проговорила она. – Какой это муж? Он женился на мне только из-за отдаленного сходства вот с ней! – Александра с ненавистью взглянула на Елену. – Это был кошмар! Я то и дело перехватывала его оценивающие, изучающие взгляды и очень скоро поняла, что он каждый день, каждую минуту сравнивает меня с ней! А скоро он перестал это скрывать. Сначала он заставлял меня стричься и одеваться, как она, красить волосы в такой же цвет… это было отвратительно! Я чувствовала себя не живым человеком, не женщиной, а резиновой куклой, игрушкой извращенца! И все равно, что бы я ни делала – его это не удовлетворяло. Он то и дело повторял – все не то, все равно это не она, не Елена… этот брак был ошибкой… роковой ошибкой… давно пора поставить точку… Потом он заговорил о разводе. Сначала я услышала об этом с облегчением, потому что больше не было сил терпеть его издевательства, не было сил выносить его неприязненный, оценивающий взгляд… но потом… потом я подумала – а кто заплатит мне за потерянные, безнадежно испорченные годы… В общем, я твердо сказала, что развода ему не дам. Тогда он просто ушел, собрал свои вещи и ушел, сказал, что сейчас ему некогда, а потом он со мной разберется. И посмотрел так нехорошо… ну, я решила быть начеку. И тут… тут принесли это письмо…

– Вот и подошли к самому главному! – проговорила я.

– Я подумала, что имею право знать, что в нем написано.

– С какой это стати? – подала я реплику, но Александра ее не услышала. Или сделала вид, что не услышала.

– А потом, когда я все прочла, я поняла, что это сама судьба. Его отец писал, что хочет загладить свою вину перед сыном – а кто загладит его вину передо мной? Эта вещь, эта гравюра по справедливости должна была стать моей, чтобы я смогла начать новую жизнь… начать ее с чистого листа… смогла стать другим человеком… и только он, только Андрей стоял между мной и этой новой жизнью…

– И тогда ты решила убить его и свалить убийство на Елену…

– Да, – ответила Александра спокойно, как будто говорила о чем-то само собой разумеющемся. – Они отняли мою жизнь, испоганили ее – они же должны были за это заплатить! Я сама удивилась, как ловко у меня все получилось. Нашла в рекламной газете какого-то задрипанного частного детектива, представилась Еленой Сорокиной, вела себя как ненормальная, потом послала ему и ей сообщения о встрече, оделась в похожую куртку… Надо было видеть его лицо, когда он понял, что вместо Елены к нему пришла я. Он даже не успел возмутиться и только смотрел так удивленно на нож…

И тут заговорила Елена, которая до того только молчала и слушала.

– Если бы ты не украла это письмо, – проговорила она странно спокойным голосом, в котором клокотал гнев, как раскаленная лава под поверхностью земли, – если бы Андрей получил его и прочел, если бы он нашел эту гравюру – ему не понадобилось бы заключать договор с наркоторговцами… договор с дьяволом… и тогда, возможно, Вадим был бы жив!..

– Был бы… – повторила за ней я. – Неизвестно, жизнь, как и история, не знает сослагательного наклонения.

– А все-таки он тебя не получил, – сказала Александра напоследок. – Всю жизнь об этом мечтал – и вот, фигушки ему.

И захохотала, как гиена.

С утра я решила сделать у дяди Васи генеральную уборку, потому что со всей этой беготней совершенно запустила хозяйство. Опять-таки, если новый клиент придет, то стыдно человека в таком сарае принимать. Что он о нашем агентстве подумает?

Я оставила Бонни дома, а с дядей Васей столкнулась на пороге. Был он чрезвычайно важный и в костюме, сказал, что его вызывают к Виктору Петровичу для серьезного разговора. Я пригладила ему волосы, заставила повязать другой, более подходящий галстук и проводила.

Это даже хорошо, что он ушел, никто не станет мешаться под ногами и запрещать выбрасывать старые журналы.

Грязь я развела приличную, так что совершенно не обрадовалась звонку в дверь. Но что делать, пришлось открыть.

На пороге стояла Елена. Вид у нее был совсем не такой, как когда мы познакомились. Исчез затравленный взгляд, руки больше не дрожали, она не вздрагивала при каждом звуке и не кусала губы.

Умело наложенный макияж, пышная копна рыжих от природы волос, и даже рассыпанные кое-где веснушки ее не портили.

– Хорошо выглядишь, – сказала я не слишком приветливо, невольно сравнив ее изящный оливковый костюм от известной фирмы со своими драными джинсами и несвежей майкой. А вы что, уборку в вечернем платье делаете?

– Извини, что помешала. – Она выглядела смущенной.

– Да заходи уж! – Я кивнула на кухню, где успела прибраться.