Белая ворона. Повесть моей матери

Больше Тоня не принуждала Володю заниматься сексом, а в их комнате поселился красавец кавказец Костя под предлогом, что в своей комнате он жить не может, так как там его били мальчишки. Они сдвинули кровати и улеглись втроём. Вова надеялся, что при Косте Тоня постесняется и не будет принуждать его к сексу. Иногда, когда Вова уходил утром на практику, они спали; когда приходил с практики в час дня, они всё ещё продолжали спать.

Через некоторое время Тоня сказала, что Павлику будет одиноко, что ему нужна сестрёнка. Это убедило Володю, Тоня села на него верхом и забеременела с одного раза. Больше она не мучила Владимира, но скандалы продолжались, и Володя, не в силах от неё освободиться, заболел.

Когда после психоза мы приехали делать дипломную работу, я решила примирить их и предложила Володе преподнести Тоне цветы. Она их выбросила в окно и тут же заорала: "Зачем ты приехал? Лучше бы ты купил презервативы!" Потом без меня она подала ему нож и кричала: "На, убей меня, я преступница!"

За один месяц, пока он делал дипломную работу, он семь раз убегал от неё и жил в моей комнате. (Всем родителям, приехавшим издалека, предоставлялась комната в общежитии). Я поняла, что совместная их жизнь невозможна, и, подавая ему ножи, она снова доведёт его до психушки. Я твёрдо заявила Тоне, что я в её квартиру никогда не пущу, не пропишу, и в Кинешме ей придётся жить на частной квартире и самой оплачивать своё проживание – поэтому она должна хорошо подумать, куда ей ехать. Я предложила ей ехать к родителям в Коми, где жили её братья и сёстры. Там её сестра родила мальчика без мужа, и родители не выгнали её. Меня напугала соседка, у которой сын разошёлся с женой, прожившей год в её квартире. Нина Григорьевна перенесла 11 судов по выселению невестки, с трудом выиграла суд и заработала инсульт, сахарный диабет, а потом и ампутацию конечностей, хотя была более крепким человеком, чем я. А также в моей памяти звучал крик моего ребёнка: "Мама, спаси меня от неё!". Спасти можно было только одним способом – не пустить её в свою квартиру, чтобы было куда убежать Володе. Я высказала ей всё, что думаю о её поведении, задавала ей вопросы, но она молчала и была необыкновенно спокойной. На вокзал её провожал Костя. Глаза его сияли любовью, глядя на Тоню. Тоня говорила, что Костя лучше Володи, но ему надо учиться ещё два года на одну стипендию, и ему детей не нужно.

Тоня не предполагала во мне такой жестокости, что я не пущу её в свою квартиру. А я так и сделала, несмотря на то, что один ребёнок был у неё в животе, а другого она держала за руку. Я даже за порог их не пустила. Мне нужно было спасать своего сына. Ему после психушки нужен был душевный покой. Пришла общественность, стали меня стыдить, но меня это не волновало. Тоня с её доброжелателями решила подать на меня в суд, чтобы насильственно прописаться и жить в моей квартире. Мы извели кучу денег на консультации юристов, и все они утешали нас, говорили, что это невозможно, но Тоня упорно твердила, что всё равно отсудит у меня одну комнату, Вовку спихнёт в психушку, разведётся с ним и приведёт любовника, который будет меня избивать. Тогда я пошла к знакомому юристу, и он сказал, что есть способ отнять у меня одну комнату – для этого Володя должен подать заявление в суд на раздел квартиры, в раздельную квартиру он имеет право прописать жену и сына. Вероятность этого была значительной, так как Тоня часто говорила, что с Володей она может делать всё, что хочет, включать и выключать его, как лампочку. Она дрессировала его кнутом и пряником. Зная, как дороги ему её улыбки, она хмурилась, и он уходил ко мне, улыбалась – он шёл к ней; и снова уходил. С подушкой и одеялом на потеху всем соседям он регулярно мотался взад и вперёд, испытывая то радость, то отчаяние. На неокрепшую нервную систему действовали два противоположных фактора: нежелание жить с женой и радость от её улыбок. В лаборатории Павлова так делали сшибку собакам: одновременно давали пищу и удар тока – происходил срыв нервной деятельности, сшибка. Вова попал в психиатрическое отделение вторично, но я вылечила его своим методом. Угроза, что Тоня доведёт его до раздела моей квартиры, не проходила.