Белая ворона. Повесть моей матери

Своя квартира Тоне была не нужна, за неё и коммунальные услуги приходилось платить, что ей было совсем неинтересно. Квартиру она обменяла на дом в деревне, в соседнем Юрьевецком районе с приличной доплатой, деньги проела и пропила. После смерти Ивана запои участились, и дошло до того, что она в бесчувственном состоянии валялась на улицах города. Почти все старушки её уже не привечали, но она всегда находила мужчин, которые предоставляли ей жилплощадь и кормили её. Тоня опускалась всё ниже, и её спонсоры также соответствовали ей. Иногда пьяная она приходила к нам, стучалась в дверь, но на все вопросы и замечания снова, как и при первом знакомстве, говорила только три слова, но уже другие: "Иди на хуй". Голова от многочисленных побоев сожителей плохо соображала, пропала память, и она потеряла все документы, жила без паспорта. Отёкшее от пьянки лицо постоянно украшали синяки, болели ноги. Она стала с трудом ходить и иногда не могла даже подняться в автобус без посторонней помощи. Но это непостоянно. Кончались деньги, и она несколько дней ходила трезвой и как будто не страдала от воздержания. Чем беднее она жила – тем меньше пила.

Павлика она сдала в интернат на полное государственное обеспечение, а на алименты (Вова получал хорошую зарплату) жила сама. На Павлика она не обращала внимания, и тот до четырёх лет не знал ни одного слова кроме слова "Паша". Поэтому найти его, когда она его теряла, было сложно, приходилось розыск объявлять по радио, чтобы найти мать мальчика. Затем Паша научился говорить, они ходили с ним по бабушкам и религиозным организациям и там питались ежедневно, а так как таковых было очень много, то они с Павликом появлялись у каждой только один раз в две недели и не обременяли гостеприимных старушек и тётенек. Там, где они жили, они и воровали. Павлик с детства видел неработающую мать, которую радушно встречали и кормили посторонние люди. Он наблюдал, что если украсть кошелёк, то сразу же получишь шоколадки, пирожные, сникерсы. Они воровали оба. Однажды в возрасте пяти лет Павлик что-то украл у отца. Я возмутилась, но Володя, подобно своей няне, сразу же встал на защиту сына: "При коммунизме только безумный будет воровать, так как будет изобилие". Он сказал правду, но не к месту. Выходило, что виноват не Павлик, потому что украл, а плохо то, что сейчас нет коммунизма. Павлик стал вором. В десять лет он стал убеждённым вором и сказал мне: "Главное – это никогда не сознаваться". О том, что его несколько раз поймали и поставили на учёт в милиции, мы узнали от посторонних людей, так как Павлик, нисколько не смущаясь, утверждал, что он никогда ничего не воровал.

Он врал так же, как его мать. Однажды, будучи у нас, он говорил явную ложь, открыто глядел прямо в глаза, и на его лице не было даже тени смущения. Даже детектор лжи не выявил бы ложь – настолько хорошо он натренировался. Я увидела его будущее, и мне стало страшно: "Паша, ты ведь сгниёшь в тюрьме". Всё сбылось. Я как в воду глядела.

Однажды пьяная в стельку мать крепко спала в запертой комнате. Павлик стал бить ногой в стеклянную дверь. Стекло разбилось, поранив правое бедро. Остановив кровотечение, врачи долго не могли диагностировать повреждение нервов бедра и не сшили перерезанный нерв. Павлик стал хромым, нога усыхала и отставала в росте от здоровой. Кроме этого, пропала чувствительность на стопе, и от незначительной потёртости появлялись долго незаживающие язвы. Лечение давало кратковременный эффект: одни язвы заживали, другие появлялись. Павлик уже второй раз сидит в тюрьме за воровство, загнила уже и кость. Ему собираются делать операцию по удалению крупной пяточной кости.

Многочисленные беседы с Павликом и Тоней были бесполезны. Это была крепко сплочённая пара, у которой было полное единомыслие. Тоня никогда не принуждала его учиться, и он не окончил даже семи классов. Тоня говорила, что если человек не хочет трудиться, то его и не надо заставлять. Так они и делали. Теперь Паша в тюрьме, а Тоня кочует по чужим домам. Я пробовала заняться с Павликом русским языком, но ему это не понравилось. С помощью депутата я устроила его в ПТУ даже с неполными семью классами для получения очень хорошей профессии. Там было питание, стипендия, но он не пришёл туда ни разу, хотя уверял меня, что посещает занятия и учится успешно. Но он в это время воровал, на учёбу времени не было.