Белая западинка. Судьба степного орла

В урожайный год кедровый стланик чёрен от тугих маленьких шишек, густо набитых орешками. А они жирные, и кедровое масло отменно вкусное.

Московских бы грибников в колымскую тайгу: вот бы утешились! После дождя под каждым берёзовым кустом целые выводки крепких толстопузых коротышей. Все грибное царство прижилось и щедро распространилось по Колыме: и скользкие жирные маслята, и хмуровато–солидные подберёзовики, и все многочисленное и многоцветное семейство сыроежек; как одуванчики, желтеют моховики на красноватых тундровых просторах, ну и, конечно, царь грибов—толстенький, с массивной шляпкой, плотный белый гриб. Смешно вспомнить, но мне попадались под карликовой берёзой экземпляры грибов больше самих берёзовых кустов. И не поймёшь, что под чем растёт—гриб под берёзкой или берёзка под грибом.

Невообразимо обильны и очень красивы россыпи брусники по ягелю. Её яркие вечнозелёные листочки и пунцово–красные гроздья сплошь прошивают рыхлое беловато–серое поле нарядным узором — со вкусом одевается северная природа! Покрытая туманной сизой дымкой, голубица слишком нежна для грубого прикосновения пальцев. Попов соорудил нечто вроде лотка, расчленённого на конце наподобие растопыренных пальцев, и этим снарядом смаху «черпал» голубицу, набирая её вёдрами. А какая крупная и сочная морошка растёт на Колыме — объедение!

Попов приносил с колымских лугов пучки зеленой петрушки и тонкие перья ароматного чеснока…

Все эти «дикорастущие», как их несколько пренебрежительно называют, должны быть причислены к лику растений–героев. В самом деле, большую часть года свирепствуют лютые холода, а они живут и даже красуются вечной зеленью. Лето, правда, влажное, жаркое, светлое, но ведь оно короче воробьиного носа, земля оттаивает только с самой поверхности, и чуть копни её—вечная мерзлота. А колымская зелень успевает стряхнуть зимнее оцепенение, пойти в рост, деловито быстро отцвести, завязать плоды, и они каким-то чудом к осени вызревают, зимой коченеют, а к весне все равно остаются живыми. На все эти превращения зелёным северянам в лучшем случае отпущен июнь, июль и август. Поразительно!

Но…

Слов нет, хороша брусника, прихваченная морозцем, и грибов вволю, а все-таки хочется свежей рассыпчатой картошки! Посыпать бы её солью да с коркой ржаного хлеба!..

Против своего обычая, Попов не поднял на смех мои гастрономические мечтания, а спокойно предложил:

— Чего ж, давай сходим. Тут не так далеко совхоз должен быть. Много-то они без наряда не дадут, а сколько унесём на себе — чего им, жалко, что ли.

Я прикинул по карте. «Не так далеко» выходило километров за сорок от нашей стоянки. Но разведчики на подъем лёгкие, да и любопытно было посмотреть, как на вечной мерзлоте овощи растут.

Отправились мы в совхоз. В тайге заночевали, а когда поздним утром следующего дня попали на совхозные земли — глазам своим не поверили: что грибы, что брусника?! Женщины на просторном поле срезали и складывали у межи тугие вилки крупной белокочанной капусты.

Мы поздоровались, спросили, где нам найти главного.

— Алевтину Ивановну ищите—она у нас главная.

— Пошли в контору, — заторопился Попов.

Алевтина Ивановна оказалась уже немолодой женщиной с обветренным лицом и сухими потрескавшимися тубами. Несколько церемонно она спросила:

— Чем могу служить?

— Да мы, собственно, так, — замялся я, — пришли по–соседски, познакомиться с вашим хозяйством.

Попов оказался менее дипломатичным:

— И картошкой маленько разжиться, сколько унесём.

Сдержанная Алевтина Ивановна посветлела:

— Ну, унесёте-то вы немного... — И такая беда — людей не хватает, хоть разорвись. Сентябрь на исходе. Вот–вот морозы. А сколько ещё капусты не срезано, картофель только копать начали…

— А вы картошку-то как, из-под лопаты берете? — спросил деловито Попов.

Алевтина Ивановна вздохнула:

— Все руками пока. Инженеры для северных огородников машин придумать не удосужились.

— Ну, так мы согласны, — по–крестьянски верно и просто понял Попов прозрачные намёки Алевтины Ивановны. — Давайте лопаты, поможем. Землю копать мы привычные.

Женщины приняли нас в свою артель с весёлой издёвкой:

— Ну вот, не все нам мужиков кормить: пускай сами попробуют, почём фунт лиха!

Попов добродушно, по–стариковски отбивался:

— Застрекотали, сороки! Теперь не ленитесь подбирать за нами!..

Хорошо уродило колымское картофельное поле! Клубни крупные, тугие.. Копать их было истинным удовольствием.

Мне рассказывали, что в Якутии много засушливых мест. На Колыме — наоборот, одолевали дожди. Воздух здесь чистый, прозрачный, световой день длинный–предлинный. Солнечная энергия непрерывно и беспрепятственно взаимодействует с зелёным листом колымских растений. То, что климатологи называют инсоляцией, здесь достигает рекордной величины. Все это, видимо, и объясняет и пышность колымской зелени, и мощность клубней…