Белая западинка. Судьба степного орла

Сделать задуманное по всем правилам инженерной науки помогли шефы из города. За такое дело без инженерных расчётов лучше не браться. Ну, короче говоря, через год в голове оврага был устроен крепкий ступенчатый быстроток из бетонных лотков, а в широком устье — надёжная плотина со специальным устройством для слива избыточной воды. Паводковые воды не уходили теперь без пользы неведомо куда, а собирались в нашем укреплённом и перегороженном овраге, образуя большой и очень нужный в нашей безводной степи пруд. Нам, ребятишкам, он стал в такую радость, что и описать невозможно. Мы, как лягушата, летом из него не вылазили.

Только радовались мы недолго. Или инженеры все-таки что-то не додумали, или воды в весенних ручьях поубавилось, только лет через пять устройство для слива избыточной воды уже бездействовало — избытка-то не оказалось. И сделался наш пруд стоячим, недвижимым, начал зарастать зеленой ряской. Когда я уходил в армию, он совсем погибал от зеленой немочи.

Вернулся я не скоро, года через четыре, и первым делом с дружками своими Васей и Колей отправился к Бирючьему буераку. Собственно, они сами потащили меня к нему.

— Мы тебе кое-что покажем, —подмигивал таинственно Николай.

Друзья мои как были с ребячьей поры, так и после женитьбы остались рыбаками. Только повзрослели, в звании повысились — теперь они известные на всю округу ихтиологи.

Худенький и высокий Колька возмужал, раздался в плечах, отпустил русую бородку — видный мужчина! И я уже не удивлялся, когда его уважительно величали Николаем Степановичем. Подрос и Василий, но остался, в отличие от своего друга, каким-то нешумным, спокойным, немногословным. По моде времени он тоже отпустил себе мягкие чёрные усики, и, хотя сам растил сына, все в колхозе по–прежнему звали его лаского и просто Васей.

Кстати, сына своего Василий окрестил Колькой, а мальчишку в семье Николая назвали Васей. Чем, скажите, не друзья?!

Пришли мы к Бирючьему буераку — и я глазам своим не поверил: передо мной расстилалась чистая гладь обширного степного озера, опоясанного по всему берегу полоской молоденьких тополей. От былой его зелености не осталось и следа.

— Ничего не понимаю, ребята! — сказал я растерянно. — я думал, что за эти годы пруд наш совсем захирел и зарос. Как же это вы?

— Сумели! — басовито, но негромко хохотнул Николай.

— Санитаров наняли, — добавил Василий. — Они нам и расчистили Бирючий буерак.

— Каких санитаров? Разыгрываете вы меня.

— Сейчас увидишь. Как раз время подошло.

У берега в некрупной волне тихонько покачивалась лодка, привязанная к ивушке, укоренившейся у самой воды. В лодке лежало два мешка с мелко нарезанной люцерной.

Николай взялся за весла. Василий правил с кормы. А меня, как гостя, усадили на среднюю скамейку.

Мы выехали на середину пруда. Лодку, нисколько нас не пугаясь, обступила целая стая довольно крупных рыбин. Мои друзья разбрасывали горстями зеленое крошево, и рыбы жадно хватали этот, казалось бы, совершенно непригодный для них корм.

— Амур белый, — объяснил Вася. — Травоядная рыба.

— А ты говоришь — разыгрываем, — усмехнулся Коля. — Когда мы их мальками выпустили в пруд — он совсем погибал, как жидкая кашица от ряски сделался. И такие оказались прожорливые рыбёшки, что уже к осени от зелени ничего не осталось. Посветлел пруд. А теперь вот для нагула подкармливать их надо.

— Так у вас в пруду домашняя рыба, вроде поросят на ферме?

— А что ты думаешь! Мы им даже уколы делаем от всякой заразы. Они нас не боятся.

Николай быстро опустил руку и выхватил из воды остромордую, рыбину в крупной белесой чешуе, с жёлтой подпалиной на брюхе.

— Вот он какой, красавец! —засмеялся Николай. — Ну, живи пока, — сказал он и выпустил амура в пруд. — К семи–восьми годам они больше метра вымахивают и мяса нагуливают пуда полтора. Ну, мы таких не видели у себя. На второй год отлавливаем… А мальков нам рыбопитомник продаёт. У них там хорошо дело налажено…

Мы разбросали весь корм и тихонько плыли вдоль берегов Бирючьего буерака, на очистке которого от зеленой немочи так успешно поработали эти необыкновенные санитары. Вспоминали школу.

— А Пал Палыч все такой же неугомонный, — ласково сказал Вася. — Все по степи бродит, разные диковины выискивает.

— А рыбачить любит на наших прудах — страсть! Сам понимаешь, как тут клюёт. Одной удочкой можно пуда полтора натаскать. — Николай фыркнул. — Только наш Пал Палыч как был чудаком, так и остался. Одну рыбину подсекает, кладёт её в кулёк и сматывает удочки. Сидит на берегу, любуется, как рыба в пруду играет…

— Ну, а ты после армии куда думаешь подаваться? — серьёзно спросил меня Василий. — Давай к нам, в бригаду. Мы из тебя ихтиолога сделаем.

Он сказал это с такой убеждённой серьёзностью, словно говорил: «Мы из тебя человека сделаем». Я невольно улыбнулся.

Очень заманчивое предложение! Но каждому своё. Ихтиологом я не стал и иногда жалею об этом…

СУДЬБА СТЕПНОГО ОРЛА