Белее снега, слаще сахара... (СИ)

- Значит, нам надо будет начать в три ночи, только и всего, - сказала я сурово. – А сейчас нам лучше успокоиться и подумать. Я не смогу ничего придумать, если вы кричите и паникуете.

- Я паникую?! – обиделся мастер Лампрехт. – Да я – само хладнокровие!

- Ага, а я – белый воробей.

- Съезжу на мельницу, прикуплю крупитчатой муки, - объявил хозяин с таким видом, будто я уже завладела половиной его лавки, - и нужны будут свежие яйца. И.. что еще?

- Пожалуй, сахар, - проговорила я медленно, - и сухофрукты. Самые лучшие, чтобы не надо было долго размачивать. И мед...

- Значит, начинаем в три, - объявил хозяин. – Я поехал, а ты не закрывай лавку до вечера. У нас еще остались ромовые пироги. Вдруг придут покупатели.

И здесь он боялся упустить выгоду. Какие покупатели, если на кону королевский заказ?.. Пусть только уедет, я сразу запру лавку, чтобы хорошо поразмыслить в тишине.

Но хозяин, видимо, понял мои намерения, потому что сказал, надевая меховую шапку и подпоясывая шубу:

- Я попрошу госпожу Блумсвиль присмотреть, не закроешь ли ты лавку раньше времени.

- У меня просто слов нет, - сказала я. – Вы поражаете, дорогой господин Лампрехт!

- Пока еще я здесь хозяин, - сказал он многозначительно. – А ты получишь сорок три процента, лишь если я получу заказ на королевскую свадьбу.

- Катитесь уже, - сказала я ему беззлобно.

Он и в самом деле покатился – в саночках, на мохнатом пони.

Я закрыла за ним дверь, наконец-то сбросила полушубок, и села на скамейку у входа, подперев голову руками. Миндальные пирожные, чтобы поразить принцессу… Чтобы поразить всех…

Нет ничего проще миндальных пирожных – тесто делается из яичных белков, миндальной муки, ложки самой лучшей пшеничной муки и сахара. Вкусно, сладко, по-новогоднему волшебно. И очень просто. Надо что-то другое. Наверняка, мастер Римус приготовит такие заварные, что впору будет их золотом украшать. Надо, чтобы наши пирожные получились не хуже.

Посетителей не было, и госпожа Блумсвиль не заглядывала, но я не запирала лавку, а продолжала сидеть, уставившись перед собой. Постепенно сгустились мягкие зимние сумерки, я слышала, как фонарщик прошел мимо, разговаривая с дворником, а потом зажегся фонарь – оранжевым приглушенным светом.

Вздохнув, я наконец-то встала со скамейки, чтобы зажечь лампу, и в это время дверной колокольчик звякнул.

В лавку ввалился Филипп, таща на закорках мешок.

- Принимай муку! – сказал он весело. – Твой хозяин не поскупился, взял целый мешок. Отличная мука, сам молол! Слушай, я ведь чуть не спятил, когда король велел тебя схватить! Это что было такое?! Он свихнулся?

- Поставь муку возле ларя, - сказала я, думая о своем. - Всего лишь недоразумение. Маленькое, досадное недоразумение.

Филипп поставил мешок, но не ушел, а старательно отряхивал от муки рукавицы.

- Мастер Лампрехт не заплатил на месте? – спросила я. – Ты деньги ждешь?

- Нет, он заплатил, - ответил Филипп, засовывая рукавицы за отворот рукава полушубка. – Я вот тут подумал, Мейери…

- И я тоже подумала, - перебила я его. – Завтра мы с хозяином должны предоставить в замок две сотни пирожных. И мне надо выспаться и все приготовить. Закрою-ка я лавку пораньше.

- Мейери! Почему ты меня никогда не слушаешь?!

Я и глазом не успела моргнуть, как Филипп оказался рядом и обхватил меня за талию, прижав к себе.

- Вот мы здесь одни, - сказал он тихо и хрипло, - и ты, и я… Может, теперь ты сможешь сказать прямо…

- Флипс, не занимайся ерундой, - рассердилась я напоказ, пытаясь разжать его руки. – Мы сто раз с тобой говорили! У меня катастрофическое неприятие свадеб! Я каждую неделю по десять штук их обслуживаю! Вот стану совладелицей «Пряничного домика»…

- Так долго ещё ждать, - Филипп притиснул меня к стене, прижав мои руки, чтобы не вырывалась. – Мейери, я ведь только о тебе и думаю…

- Сейчас как огрею противнем по голове – думать будем нечем, - пообещала я ему. – Не зли меня, очень прошу.

- Тогда хотя бы поцелуй, - зашептал он жарко и наклонился ко мне.

- Да ты с ума сошел! – я перепугалась уже по-настоящему. – Нас же с улицы увидят! Ты что делаешь-то!

- Один поцелуй!.. Тебе жалко, что ли?

- Хорошо, - я подставила щеку. – Целуй – и уходи. Ты пьяный, наверное. Проспись.

Он наклонился, чтобы поцеловать меня, попытался поймать губы, а я вырывалась и так отворачивалась от него, что чуть не свернула шею.

И в это время колокольчик снова зазвенел, а дверь стукнула, пропуская кого-то.

Филипп отпрянул от меня, я сделала шаг за прилавок, пытаясь пригладить растрепавшиеся волосы, потом подняла глаза на посетителя – и застыла, прижимая ладони к вискам.

В лавку «Пряничный домик» вошел его величество король Иоганнес Бармстейд, собственной персоной.

Только одет он был не так, как подобает королю - не в бархат и дорогие меха, а в волчий полушубок и шапку-треух, вроде тех, что носят дровосеки. Боюсь, даже принцесса Маргрет не признала бы братца в таком наряде.

Король смотрел то на меня, то на Филиппа, и взгляд становился всё мрачнее и мрачнее..

6.

Первым очнулся Филипп и сразу перешел в наступление.